Песни

Кукин Юрий Алексеевич

Расставание

Было тихо тогда, тогда Или ветер дул? Я не помнил, куда, куда И зачем иду… Я не видел вокруг весну, Надо мной издевалась вьюга, Как волне не догнать волну, Так и нам не понять друг друга… А за окнами белый снег, Помню вечера вкус и запах… Я навстречу иду весне Собачонкой на задних лапах, Мне букеты чужих страстей Каждый день подают на блюде. Отвернулся — и нет людей, Обернулся — и снова люди… Я уйду от чужих забот, Убегу от чужих пороков, Разрешите по разу в год Притворяться и мне пророком — Я тогда вам судьбу предскажу — Вы не верьте — не правда это, А сейчас ухожу, Сам к себе за советом… Значит, снова покатится Все к собачьим чертям, И назад не попятиться — Облегчения — грамм, Это

ж надо запутаться Так, чтоб вновь не начать — Может, просто закутаться В воротник, и молчать? Может далью таежною Перекутать себя, Может жить осторожнее — Никого не любя? Собачонкою куцею, За печалью — печать… Это ж надо запутаться Так, чтоб вновь не начать… Март — 25 апреля 1964

Романс

Вы пришлите в красивом конверте Теплых слов шелестящий шелк. Ну а мне вы не верьте, не верьте — Я такой — я взял и ушел. Вы мне дороги тем, что рады, И доверчивы, и нежны… А я очень боюсь парада Доказательств чьей-то вины. Не хочу я бродить по свету, А на месте сидеть не могу. Вот иду и беседую с ветром — Я ему никогда не лгу. А себя я люблю не очень, И других я не очень люблю… Мне бы знать, о чем думают ночи И что грезится кораблю. И чем горы важней всех на свете, И что это совсем не беда — Есть красивые взрослые дети И играют они в поезда. И что берег — не место для встречи, А скорее — начало пути, И что прыгнувший в небо кузнечик — Обязательно вниз прилетит. И что радость бывает от боли, И бывает от радости боль. И что Кролик — всего только кролик, А Король… Он и голый — Король. Нахожу на дорогах подковы, Заполняю собой города… Человек из меня толковый Не получится никогда… Вы пришлите в красивом конверте Теплых слов шелестящий шелк. Ну а мне вы не верьте, не верьте, Я такой — я взял и ушел… Сентябрь 1965

Романтика

Я не романтик, нет, я не романтик, Хоть и кричит она мне: «Отзовись!» Не протыкал я кардинальских мантий, Не лез я вверх и не катился вниз. Дороги раскрывают мне объятья, Меня зовут далекие моря, А я сколачиваю сам себе распятья И перед всеми распинаюсь я. Мне больно видеть, как, сорвав сомнений фантики, Любимцы и любимицы страстей Жуют, жуют на маслице романтики Поджаренных, поджаренных детей. А я — Гаргантюа другого рода, Я не пресыщусь, сколько ни давай. Порок и честность — вот моя природа, Романтикой ее не называй. Я от обид нежнею, а не плачу, Я сам создам и сам убью мечту. И я романтику мою люблю иначе — Вот так же время любит пустоту. Когда ж, всемирной пустотой наполнен, Пойму, что больше нечем мне гореть, Услышите, и, может, кто-то вспомнит Тот знаменитый выстрел на заре. А может, крикнут на корабль мой с катера: «Все кончено, дружок, пора слезать…» Я долго буду видеть, как моя романтика Уходит на веселых парусах. 10–21 июня 1966 Товарный поезд Ленинград-Каз

Рудничным геофизикам

Тайгу, людей с цветами и домами Затмила солнцем новая заря… Но это всё осталось там — над нами, А мы — внизу, в луче от фонаря. Мы, может быть, нежней немного любим, Мы видим мир немножечко светлей, Мы — под землёй! И знайте это, люди, Идущие куда-то по земле! Больнее нам восходы и закаты, Нам ярче день, длиннее ночь, а ветер злей… Когда глядишь наверх на облака ты — Не забывай Идущих Под Землёй!

Свидание

Ну, мне пора идти, уже поговорили, Нелепо, словно два глухонемых. Я вниз гляжу, ботинки в серой пыли, Такой же, как в глазах и на висках твоих. Закрыл глаза и снова лето вижу, И детский смех качелей в облаках, И с дочкой я разглядываю книгу, И на концерты сборы впопыхах. Открыл глаза — разбросаны игрушки, Вино немного недопитое стоит, Разорваный конверт, раскрашеные кружки, И губы незнакомые твои. Ах, как давно и мозг и тело — только клетки. Ни дня, ни ночи, только сутки позади. Я говорю, опять уеду летом, Ты говоришь, приедешь — заходи. Совсем большая выросла девчонка. Поймет ли и сумеет ли простить. Прижав к груди, дочурка стиснула ручонки, И надо уходить, и не уйти.

Сегодня

провожаю я…

Сегодня провожаю я товарищей в тайгу, Я с ними разговаривал всё время на бегу. Поговорить о многом бы, не вышло и опять Их провожу в дорогу я как прежде второпях. Далеко, далеко, далеко Уезжают хорошие люди. Снова встретятся люди с тайгой, Что-то будет, чего-то не будет. Нелегко, нелегко, нелегко Расставаться, так редко встречаясь. Не беда, что нам снится покой, Очень редко спокойно ночами. Зеленой лентой поезда украсится гора. Пускай сейчас расстроюсь я, но я чему-то рад. Быть может, что споёте вы тайге мои слова, К которой и единственной я вас не ревновал. Далеко, далеко, далеко Уезжают хорошие люди. Снова встретятся люди с тайгой, Что-то будет, чего-то не будет. Нелегко, нелегко, нелегко Расставаться, так редко встречаясь. Не беда, что нам снится покой, Очень редко спокойно ночами.

Сент-Женевьев де Буа

Не случайно меня ветер странствий, судьба Занесла, хоть немного права, Где не чаял я и не гадал побывать, Благо с Сент-Женевьев де Буа. Где забыв про обиду, простят, не простят, Разделив вечный сон на двоих, От своей от России в посмертных гостях Спят мятежные дети твои. Нам священник сказал: виноватых здесь нет, Да и не было их никогда. Как писали вы, Галич, и общий привет И какая там к черту беда. Только мне неспокойно стоять и смотреть На плиту, что чернее беды. Неужели у нас лишь одно — помереть Значит выйти сухим из воды. Мы давно кровь водой научились считать Не заметив удар по щеке. Только эти гусары вернулись опять С честью в душах, со шпагой в руке. Не случайно сюда ветер странствий, судьба Занесла, хоть немного права. Чтоб утешить себя и поверить в себя Здесь, на Сент-Женевьев де Буа.

Сердце Данко

Есть поверье у людей, у людей: Жизнь потухла — с неба падать звезде. И у каждого звезда есть своя, И чем лучше жил, тем ярче горят. И что звезды тех, кто отдал сердца И всю жизнь свою за всех, до конца, Остаются и горят на века, Прячась лишь за облака. Не всегда у звезд тех есть имена, И светлей после войны тишина, И заметно каждый день, каждый день Остается навсегда по звезде. Пусть же знают корабли, корабли И ночные города, города: Сердце Данко людям вечно горит, Как Полярная звезда. Конец 1968

Сны

Все чаще стали сниться поезда, Ненужные, пустые города, И рельсы, рельсы, рельсы в никуда, И небо в звездах, и журчащая вода. Рвет ветер волосы, летит назад тайга, Друзей улыбки, злой оскал врага… И будто где-то ждет тебя беда, И реже — ты, такая, как тогда. А иногда бывает наяву Я как во сне, как в страшном сне живу. Хожу — и все куда-то не туда, И говорят не то, и нет ни «нет», ни «да». То взглядом детским, то седою бородой, То фразой горькой, то чужой бедой, То наяву, то в беспокойном сне — Вдруг вижу, сколько боли спрятано во мне. Боль за ребенка, боль за старика, За тающие в небе облака, За ночи боль и за пустые дни, И что ни изменить, ни извинить. За то, что все во мне наоборот — Я не ищу, а мне везет, везет. И голос говорит: «Не верь, не верь! Пойми, ты ищешь роковую дверь». И силой этих непонятных слов Я в эти ночи сплю без всяких снов. Примерно 1968

Солдат Киплинга

Опять тобой, дорога, Желанья сожжены. Нет у меня ни Бога, Ни черта, ни жены. Чужим остался Запад, Восток — не мой Восток. А за спиною запах Пылающих мостов. Сегодня вижу завтра Иначе, чем вчера. Победа, как расплата, Зависит от утрат. Тринадцатым солдатом Умру, и наплевать — Я жить-то не умею, Не то что убивать. Повесит эполеты Оставшимся страна, И к черту амулеты, И стерты имена… А мы уходим рано, Запутавшись в долгах, С улыбкой д'Артаньяна, В ковбойских сапогах. И, миражом пустыни Сраженный наповал, Иду, как по трясине, По чьим-то головам. Иду, как старый мальчик, Куда глаза глядят… Я вовсе не обманщик, Я — Киплинга солдат. Темиртау — Ленинград. Июль-октябрь 1965 г.