Песня цветов аконита
Шрифт:
Буднично говорил, словно не падала между ними тень.
— Но… меня могут позвать.
— Обойдутся! — неожиданно зло сказал Ёши.
— Так же нельзя, — прошептал он, качнув головой.
— Ты еще поспорь, — будто бы даже презрительно поджал губы Ёши. — Вставай и пошли.
Протянул руку. Йири даже не понял, чего он послушался — более сильного, как всегда, или друга. Полно… Ёши давно перестал смотреть на него с теплотой.
Темно было в коридорах — или в глазах все еще не прояснилось. Йири шел чуть
— Куда ты бежишь? — кротко поинтересовался старший. — Пожалей мои седины и не заставляй гоняться за тобой по всему дворцу.
— Ты же совсем не старый, — смущенно сказал Йири и остановился.
— Так. Час от часу не легче. Теперь будем стоять, — Ёши возвел глаза к небу. А Йири наконец улыбнулся.
Этот вечер был похож на другие — и совсем не похож. Начавшийся жестко, теперь он был тих и располагал к откровенности. Ёши отпустил учеников и помощников, разбиравших старинные трактаты по медицине, и позвал младшего товарища за собой. На плоскую часть крыши — там хорошо проводить теплые вечера и ночи.
Они взяли с собой светильник, но потом погасили — достаточно было звезд и светляков, мелькавших между кустов.
На Йири только тэлета была, даже безрукавки не надел. Зато движений ничто не стесняло. На руку опершись, он вспорхнул на перила. Ёши подался к нему — высоко, но в тот же миг отвернулся и даже сделал шаг назад.
— Смотри — не свались.
Голову поднял.
— Вот, слева звезда — Сердце. Мимо чьей звезды она пройдет, того и отметит. Кого-то избегает, кого-то балует слишком.
— Там есть и моя звезда?
— Есть.
— И что она говорит?
— Тебе того знать не надо. И я не хочу — потому и не спрашивал.
— Почему же — не надо? Мы всегда знали, что нас ждет.
— И как? Сбылось то, что казалось неизбежным?
— Нет. Но, может, еще сбудется? — он развел руки в стороны, подставил ладони небу, словно пытаясь поймать холодные отблески, чуть откинулся назад.
— Да ты что?!
Йири вернулся в прежнее положение. Ёши сказал недовольно:
— Может, ты и легче обычного человека, но и тебе падать — на землю, а не на облака. Если с тобой что случится… — сам себя оборвал, словно не зная, продолжить обычной фразой про гнев повелителя — или иной.
Капли медного гонга отмерили время. У Йири екнуло сердце: неужели так поздно? Он ведь ушел, никому не сказавшись. Даже если Ёши послал слуг доложить… все равно.
А Ёши странно смотрел — коли глаза такие, мог и скрыть ото всех, где сейчас Йири.
— Очень прошу… он — знает? — умоляющий взгляд.
— Да… знает, — нехотя так.
— Почему за мной не пришли? — по-детски неуверенно спросил он.
—
— Что я сделал не так?
Ёши протянул руку и крепко взял его за рукав.
— Если еще хоть слово об этом… скину с перил, и собирать из кусочков не стану.
— Мне ведь нужно знать.
— Если тебе что втемяшится… — невежливо роняет старший и добавляет совсем уже с неохотой: — Думаю, сейчас просто не до тебя. У него есть дела помимо твоей особы.
— Сегодня — особенно… — Ёши насторожился. Словно по молчаливому сговору, они не касались в беседе сегодняшнего события. Неужели?..
Йири внезапно рассмеялся. Прозрачно так, звонко.
— Я даже не думал, что такой трус. Теперь жалею, что сделал попытку узнать.
— О чем?
— О своих. Может, они все живы? Это было бы так просто — они живы, а я совсем не вспоминаю о них, поскольку они — никто. …А по звездам ты можешь угадывать, кто умер, кто нет?
— На случайного человека — нет, не могу. Вздохом, в ответ:
— Хорошо… и мне сейчас хорошо…
Он склонился вниз, рассматривая танцы светлячков. Ёши, хоть и угрожал скинуть его с перил, снова заволновался.
— Не беспокойся, — Йири угадал его мысли. — Я как белка — высоты не боюсь. И знаешь… Если бы сообразил в детстве — попросил бы отдать меня в ученики лекарю. Хотя вряд ли — кто бы меня взял. Денег-то не было, даже если не надо было бы платить — я же не мог просто взять и уйти от своих.
— А как же твои рисунки? Этому не хотелось учиться?
— Об этом я и вовсе не думал.
— Но можешь сейчас… ты ведь талантлив, малыш.
Йири повернул голову. Чуть искоса поглядел.
— Художник должен быть как птица на воле. А мне что прикажут, то я и делаю.
— Не наговаривай на себя.
— Ой ли? — он усмехнулся. — А то не помнишь уже? Скажешь, так было правильно?
— Не скажу. — Ёши шагнул, стал совсем близко. — Правильно-то оно было и в самом деле. Только вот тебе мой совет, радость. Если тебя еще раз заставят поступить столь же правильно — или сам сочтешь, что иначе никак, — приходи ко мне. Я помогу.
Йири спрыгнул с перил.
— Видишь ли, мой драгоценный, ты пришелся мне по душе. А ты готов своими руками себя уничтожить. Так лучше я помогу. Быстро.
— Я не понял тебя…
— Все хорошо в меру. Даже совершенство. Человеку не под силу его достичь, как ни старайся. А ты — человек, что бы там ни говорили по углам.
— И что же?
— Одни рождены проливать кровь — иногда мы зовем их героями. Другие — с нежной душой — предназначены только любить. Много путей… Как думаешь, что станет с орлом, который попытается взлететь к солнцу?
— Он упадет.
— Верно. А с недоумком, который попробует поднять гору?
— Если повезет — просто не получится.