Песня для Корби

Румит Кин

– Дай мне мои вещи, - попросил он.

– Да вы что, все вконец сдурели?
– спросил Комар.

– Одень рубашку, - зло сказала Аня.

Руки Корби замерли на перетянутой резинке спортивных штанов. Он стоял, опустив голову. Бледный свет пасмурного дня свинцовыми бликами ложился на его хрупкие плечи.

– Будет то же самое, - сказал он.
– Вы меня возненавидите.

– Я начинаю понимать, как он оказался босым и избитым, - сообщил Комар.

Паша принюхался.

– Картошка горит!
–

воскликнул он и выскочил из комнаты.

– Ну вот, жрачку испортили, - констатировал Комар.

– Я хочу знать, где ты взял свои темные очки, - неожиданно сказала Аня.

– Зачем?
– спросил Корби.

– Не спрашивай, - ответила Аня.

– Мне их дал один человек перед тем, как я прыгнул с парашютом с крыши башни Северо-Запад, - сообщил Корби.

– Чего?
– переспросил Комар.

– Это строящийся небоскреб в комплексе Москва-Сити, - объяснил Корби.

– Ты остаешься, - решила Аня.
– Надень рубашку и иди есть.

– Ничего не понял, - пробормотал Комар.
– Ты прыгал с парашютом?

– Прыгал, - подтвердил Корби. Он поднял с постели рубашку Аниного отца и надел ее обратно.

– Еда готова!
– крикнул с кухни Паша.

– Пойдем, - Комар бросил на Аню тревожный взгляд и легонько дернул Корби за рукав, - пока она добрая.

Корби пошел за ним. Ему казалось, что мир вокруг него вот-вот снова обрушится в пустоту чужой смерти, что слезы заволокут глаза, что память о моментах счастья исчезнет. Он боялся, что может снова захотеть убить себя.

Он понял, что запутался. Жизнь и смерть. Они были так близко. Они дышали друг другу в лицо. Веселые, молодые, красивые люди, его бывшие лучшие друзья, только что с азартом смотрели, как из их подъезда выносят чужой труп.

"А разве я вел себя иначе?
– спросил себя Корби.
– Когда я подумал, что это не мои родители погибли, я все равно решил перейти дорогу, чтобы взглянуть на мертвых. И потом, когда погиб Андрей, все было таким странным. Сначала его смерть вызывала только удивление и дурацкие мысли".

Комар и Корби вошли на кухню. Паша оглянулся на них. Его взгляд на секунду задержался на лице Корби, потом он снова занялся сковородкой.

– Картошка пережарилась, - сообщил он.

– Съедим, - сказал Комар.

***

Молчание. Запах еды. Горка золотистой картошки, вокруг нее - полумесяц красных, сочащихся жиром колбасных долек. Корби не ел уже сутки. Он должен был бы сходить с ума от голода, но вместо этого он сидел и отчужденно смотрел на свою еду.

Он забился в самый угол. Комар достал из холодильника банку пива, взял у Паши свою порцию и устроился рядом с Корби. Аня пришла на кухню только через несколько минут, взяла еду и села напротив них. Паша поставил перед Корби полную тарелку и последним опустился за стол.

Корби

пришло в голову, что все ненавидят его потому, что он не рассказывает им одну-единственную вещь, которая объясняет все его поступки. Из-за этого он виноват перед своими новыми лучшими друзьями. Из-за этого он может сейчас навсегда потерять своих старых лучших друзей. "Но я не смогу", - подумал Корби. Его лицо дернулось.

Есть начал только Комар. Аня наколола картошку на вилку, но отложила ее и снова стала перебирать на плеере музыкальные треки. Паша, хмурясь, выдавливал майонез на край своей тарелки.

– Четыре года назад...
– начал Корби, и оборвал.

– Что?
– спросил Комар.

– Я делал уроки, - сказал Корби, - и услышал, как на улице затормозила и разбилась машина. Я подошел к окну. Я видел место аварии, но не понял, что это машина моих родителей.

Паша поднял голову от тарелки и прямо посмотрел в глаза Корби. Что-то изменилось в его лице. Палец Ани замер на экране плеера. Корби почувствовал руку Комара у себя на плече.

– Эй, приятель, - сказал тот, - может, не надо? У тебя страшное лицо.

Корби медленно покачал головой.

– Я должен объяснить, почему разбил бинокль, - ответил он, - и почему не звонил четыре года.

Он нечаянно коснулся столового ножа, лежащего рядом с его тарелкой. Его рука так тряслась, что лезвие выбило из фарфора мелкую звонкую дробь.

– Я сейчас поем, - обещал Корби, - но сначала договорю. Прошло полчаса, а потом эта машина стала казаться мне похожей. Я позвонил родителям на сотовые и на работу. Сотовые молчали, а на работе мне сказали, что они уехали час назад.

– Давай ты все-таки поешь, - странным голосом попросил Паша.

Аня замерла и смотрела в стол.

– Послушай, расслабься, все окей, - говорил Комар.

– Дай мне сказать, - потребовал Корби.

Комар замолчал.

– Я вышел на улицу, - продолжал Корби, - и дошел до дороги.

– Я не люблю душещипательных историй, - сказала Аня, - и события, случившиеся четыре года назад, не повод ломать дорогие мне вещи.

– Ну ты и сука, - тихо произнес Комар.

– Не стоит тебе меня оскорблять, - с тихой яростью ответила Аня.

– Там собралась толпа зевак, - сказал Корби, - и они пялились на три трупа. Один - какого-то парня. И два в машине - моих родителей.

– Хватит, - попросила Аня.

– Насчет бинокля я закончил, - сказал Корби.

Он начал есть. Он жевал и чувствовал, как истерика понемногу оставляет его. Сначала его руки так дрожали, что он боялся вилкой проткнуть губу, но потом тремор прошел. Комар отлил Корби пива в чашку, и подросток сделал пару больших глотков.

– А как ты вообще оказался в наших краях?
– осторожно спросил у него Паша.