Песня моей души
Шрифт:
Утром меня нашли в лесу несколько мужиков. Мир их почему-то пропустил.
«Так они тебя обижать не собирались»
«Тогда ладно. Прости за подозрения»
«Я понимаю, Алина. Детство трудным было у тебя и юность твоя. И недоверие тебе выжить помогало»
Мириона примолкла. А селяне ещё долго стояли неподалёку, задумчиво разглядывая меня. Потом один из них – я узнала в нём моего вчерашнего собеседника – степенно сказал:
– Знаешь, мы бы намекнули, что с их битвами ни зерна, ни молока, ни сыра им не останется у нас, да вот говорить не умеем.
После долгих уговоров согласилась идти с ними в Средний город и говорить от имени всех с прежним министром короля, самым важным в том городе. Только попросила не брать с собой оружие, а то ещё в Среднем городе решат, будто мы устроили мятеж. Меня не послушали. Каждый привязал к поясу ножны с острым мечом. Мне велели идти впереди всех. Запоздало поняла, какую опасность на себя навлекла: скажу чего-нибудь лишнее – и между стражниками и селянами вспыхнет серьёзная битва. Нужно было подобрать какие-то слова, которые не приведут к бойне, а растолкуют не дошедшую до короля вещь: народ истосковался по миру, спокойствию. Впрочем, уже поздно ругать себя. Надо вернуть мужчин, шедших за мной, домой целыми.
К обеду мы почти дошли до Среднего города. Перекусили прихваченной с собой провизией и двинулись к главным воротам. Мне дали сухарь, маленький и подгорелый, который один из мужиков не захотел есть. Я, не обидевшись, вычерпнула из сумки орехов – и поделилась с ближайшими спутниками. Грызя сухарь, пересчитала мужчин, шедших на переговоры. Пятьдесят. Наверняка ещё кого-то из ближайших деревень позвали. С таким числом могут заподозрить, будто мы пришли беспорядки устраивать или горожан на мятеж подбивать.
– Они вернулись? – помрачнев, спросили стоявшие у ворот стражники.
– Нет, нам бы видеть самого главного. Мы хотим передать кое-что королю, - выступив вперёд, отвечала я.
Стражники пошептались и попросили пройти на площадь.
– Пойдём? – спросил тот самый селянин, который передал мои слова другим.
Думаю, там уже подготовились. И стражников хватает, и вооружённых горожан. Одно лишнее слово – и горожане с селянами подерутся. Снова будет проливаться кровь, только на этот раз сойдутся не с врагами, а со своими. Пойди я одна, то одна и пострадаю в случае чего. Это самое плохое, чего можно сделать. Хотя… нет, не самое. Пойти со всеми селянами и устроить бойню гораздо хуже. Или всё же взять кого-то с собой?
– Пусть меня проводят двое или трое, остальные остаются здесь.
Спутники переглянулись. Идти меньшим числом никто не захотел: им спокойнее или кучей идти на разговор с королём или вообще никак. Наверное, будет лучше без этих осторожных и жестоких мужиков.
Защитники с городской стены, смотревшие на нас издалека, растерялись, увидев, что поговорить вышел только один человек, да и «девка-то зачем?».
Меня провожали двое стражников. Один как бы невзначай говорил о поисках невесты, другой расспрашивал, как нынче живут в сёлах, много ли полей пострадало из-за битв в этом году, много ли зерна посадили, по каким овощам и фруктам будет
«Нет там подосиновиков, и никогда они там не росли!
– вовремя подсказала Мириона. – Три поля пострадало, те, которые самые большие. Хоть он обо всём знает, но скажи так же и…»
С подсказками всезнающей земли я отвечала на вопросы стражника. Через пять улиц он переглянулся со вторым и замолчал.
«Зачем он спрашивал, Мириона?»
«Проверял, не враги ли тебя подослали, чтоб селян восстать подговорила. Теперь понял: ты из светопольцев»
«Значит, теперь всё будет хорошо?»
«Посмотрим»
На большой площади между двух маленьких фонтанов нас поджидал коренастый рыжеволосый мужчина, одетый в черную атласную одежду и около восьмидесяти вооружённых стражников.
Кто-то выглядывал из окна, присматривался к нам, кто-то не обращал внимания, проходил мимо.
– Где остальные?
– Ждут у ворот, - объяснил стражник.
Мужчина заметно повеселел:
– Я – граф Дворцовый, всегда желанный гость у молодого короля, и, если вы сообщите нечто важное, то я обязательно ему это передам, - говорил он будто бы доброжелательно, но было в голосе и в блеске его глаз чего-то неискреннее.
Вначале я спокойно и вежливо говорила о том, к чему привела непрекращающаяся война нашу страну и к чему приведёт, если будет продолжаться, однако вскоре посерьёзнела и старалась как можно понятнее объяснить. И граф, и стражники, и случайные прохожие вначале слушали несколько насмешливо, потом, похоже, задумались.
– Не беспокойтесь, я всё объясню нашему королю, - ответил рыжеволосый, дослушав меня. – Теперь вы можете возвращаться. Эй, кто-нибудь, проводите её. Иногда у нас на улицах неспокойно.
Те же стражники, с которыми шла на площадь, развернулись и направились к воротам. Любезно сообщили, что проводят меня, чтобы я не заблудилась.
Поворачиваясь к графу спиной, заметила выскользнувшего из-за фонтанов пожилого мужчину, который слишком внимательно меня разглядывал и слишком старательно вслушивался в каждое слово. Откуда-то появилась уверенность: от старика следует ждать чего-то плохого. Сердце на миг замерло, потом забилось, но не так же, как раньше.
Стражники молчали, широкие и узкие улицы тянулись одна за другой. Вроде бы всё хорошо и ко мне прислушались. Мириона молчала, вероятно, наблюдала за оставшимися сзади людьми…
До ворот оставалась одна длинная и просторная улица, когда...
«Беги!»
«Куда?»
«Направо. Там узко и темно. Только быстро, быть может, успеешь выскочить в другие ворота!»
От неожиданности, чуть задержалась, хотела спросить Мириону, чего произошло. Из закоулка выскочили семь стражников. Один закричал, чтобы меня ловили. Побежала, но слишком поздно: они меня догнали, схватили за волосы, связали руки толстой и грязной верёвкой.
– Посол велел посадить её в тюрьму. Он пошлёт гонца королю. Тот, кажется, её разыскивает.