Песня Печали
Шрифт:
— Больше ничего можно и не делать, — сказала она.
— Это вряд ли, — Лувиан слабо улыбнулся, его пальцы поглаживали ее спину.
Печаль тихо рассмеялась.
— У тебя есть защита?
Он помрачнел.
— Нет. Грации, этого у меня нет.
Горькое разочарование охватило ее.
— Ох. Ох, ладно… тогда мы не можем. Прости, — ее голос был нежным и грустным, и желание в ней требовало насыщения, хоть она знала, что они не могли.
— Не извиняйся. Все хорошо, — он притянул ее ладонь к губам и поцеловал. — Все в порядке. Это уже больше, чем хорошо.
Она печально улыбнулась
— Мы все еще можем целоваться, — сказала она, но это звучало как вопрос.
Он кивнул, и на лице мелькнуло хитрое выражение.
— Что? — она не знала, хотела ли знать ответ.
— Мы можем целоваться. Я могу тебя целовать. Всюду.
Печаль приподняла брови.
Лувиан тоже приподнял бровь.
— Я говорил тебе, что читал книги.
Она не успела ничего сказать, а Лувиан перевернул ее на спину, приподнялся на локтях и по-волчьи улыбнулся ей.
— Посмотрим, смогу ли я применить знания на практике. Постарайся откликаться. Громко, — он усмехнулся. — Иначе как я научусь?
Он опустил голову, спустился по ее телу, задевая языком ее груди, целуя ее живот, ниже… ниже… его ладони нежно раздвинули ее колени.
Она сжала простыни в кулаках и закрыла глаза.
.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«С Печалью прошел я милю, и весь путь молчала она. Но — о! — сколько узнал от нее, пока Печаль рядом шла»
— Роберт Браунинг Гамильтон
20
Весь мир — сцена
Если учесть, что у нее были завязаны глаза, и она была в лесу, Печаль ощущала себя довольно бодро.
Когда они с Лувианом отыскали друг друга рано утром, игнорируя непристойно улыбающегося Аркадия, Ирис сказала им, что выкуп был заплачен, и Расмус уже отправился в Риллу с письмом, раскрывающим Веспуса. Печали пора было домой.
Через пару часов она ждала в лесу, по которому они с Лувианом шли всего несколько ночей назад, и на ней была та же одежда, что и в день похищения. Хоть колени болели от позы, прутья и камешки впивались в ее ноги из-под тонкой ткани штанов, Печаль впервые за долгое время была счастлива. Несколько дней, проведенных с друзьями, исцелили ее. Она и не знала, что так сильно нуждалась в этом. Она снова ощущала в себе огонь, который потушил своими затеями Веспус. Она была готова разобраться с ним. Желала этого.
— Ты в порядке? — спросил Лувиан в тысячный раз, гладя ее руку.
— Да, — снова сказала Печаль.
Он и Аркадий привели ее сюда, приглядывали за ней до прибытия спасителей. Печаль хотела поцеловать Лувиана, но знала, что Аркадий был неподалеку, следил за движением на дороге. Печаль прильнула к Лувиану, в ней заискрилась радость, когда он обвил ее руками и поцеловал в лоб.
Прошлой ночью они едва спали, были слишком заняты, изучая друг друга. Для нее было новым не спешить с кем-то, задерживаться на коже, прикосновении и вкусе, экспериментировать и поддаваться экспериментам. С Расмусом всегда было много спешки из-за ее почти зависимости от его прикосновения
Его любопытство было безграничным. Он хотел все знать, всем овладеть.
Его наглость, признавала Печаль, в этом случае была уместна.
Как только пот остыл на их коже, она устроилась в его объятиях, нежно гладила стержень в его соске.
— Вызов? — спросила она. — Какой именно?
— Первые несколько недель, — сказал он, — я был впервые вдали от семьи. Я был Лувианом Фэном, не Рэтбоном. Я упивался этим. Я и соседи по общежитию как-то ночью обсуждали, что не могли сделать из-за закона, но хотели бы. Я рос там, где к законам относятся выборочно, так что не мог приду мать, что еще я не мог сделать из того, что хотел.
Печаль кое-что вспомнила.
— Погоди. Ты как-то говорил, что не смог стать художником, потому что не было шансов. Но если ты мог делать все, что отел… — она замолчала и ждала объяснений.
— Меня останавливал не закон, — тихо сказал Лувиан. — Этому помешала мама. Я рассказывал тебе о последствиях моего перехода с права на политику, но я бы уже отдыхал на дне с рыбами, если бы выбрал искусство. Впрочем, — продолжил он, не дав ей ничего сказать, — когда один парень сказал, что хотел бы пирсинг, как у риллян, я повторил за ним. Конечно, он должен был оставаться скрытым для остальных, так что…
— Понятно.
— В чем-то мне повезло. Угадаешь, где другой парень сделал свой?
Печаль рассмеялась и поцеловала его грудь.
Они притихли на миг.
— Все еще не верится, что это по-настоящему, — добавил Лувиан через пару мгновений.
— Почему?
— Из-за… Расмуса.
— Мы разошлись еще до встречи с тобой, — сказала Печаль.
— Знаю, но если это твой тип?
— Мой тип?
— Сама понимаешь… высокий, культурный. Красивый. Очень красивый.
— Ты хочешь быть с Расмусом? — спросила Печаль.
Лувиан легонько укусил ее за плечо, и она рассмеялась и отодвинула его.
Она не привыкла к такой его стороне, не учитывала, что он мог быть уязвимым, в чем-то не уверенным. Она ощущала от этого неожиданную силу. Печаль приподнялась на локте.
— Ты мне очень нравишься, — сказала она. — Позволь тебе показать.
Аркадий издал свист, отвлекая Печаль от воспоминания.
— Едет карета, — его голос был близко. — Нам нужно идти.
Лувиан промолчал, и Печаль ощутила его губы на своих, он целовал ее как в последний раз. Печаль молилась пантеону Граций, чтобы это было не так.
— Увидимся очень скоро, — он прижался губами к ее уху. — Обещаю.
И он ушел.
— Вот она! — услышала она вопль Дугрея через миг, а потом тяжелые шаги сапог, спешащие к ней.
Печаль глубоко вдохнула и приготовилась. Вот и все.
Ее подняли и поставили на ноги, путы на запястьях разрезали, повязку сорвали с лица. Ее фальшивое облегчение было лишь отчасти притворством, когда она моргнула от света, пытаясь различить лица спасителей. Первым она увидела Аррана, его лицо было строгим из-за тревоги. Пока она привыкала к свету, она увидела Дугрея, на его лице смешались благодарность и ужас. Они отошли, пока она потирала запястья.