Песня полной луны
Шрифт:
Когда в ту чертову ночь Оуэн вернулся домой, его трясло. Хоть он и не принимал участия в изнасиловании, он всё видел, он никого не остановил. Осознание накатило тошнотворной волной, и, добравшись до туалета, он проблевался. Прислонился лбом к холодной крышке унитаза и заплакал.
Он ничего не сделал.
Да, он никого не трахал. И даже не тащил труп к воде. Но он всё видел и не позвонил в полицию, потому что друзья, пусть и такие кретины, были для него важнее незнакомой девчонки, встреченной на вечеринке после этнического
Она возвращалась к нему во снах — её разорванное платье, окровавленные бедра, распухшее лицо. Она тянула руки к его горлу, а за её спиной маячила полная, сияющая луна. Оуэн просыпался с воплем, будя Беллу, прятал лицо в ладонях.
Врал, что приснился страшный сон из детства.
Ну, хотя бы про кошмар было правдой.
Потом сны прошли. А теперь — вернулись.
И, глядя на Беллу, прижимающуюся к его плечу, Оуэн думал: ему повезло, что никто их тогда не видел. Что, возможно, тело этой девчонки так и не нашли. Что он учится здесь, в Шарлоттауне, Нью-Джерси, потому что у его предков было достаточно денег отправить его сюда, за пол-страны от резерваций навахо.
У него есть шанс начать новую жизнь. С его девушкой, с его друзьями, ведь им всем посчастливилось поступить в один колледж, пусть и на разные факультеты. Дружба их выдержала даже то дерьмо с индейской девчонкой.
У него есть шанс наконец-то забыть о той жути, что им однажды пришлось пережить.
Белла зевнула, просыпаясь.
— Ты чего не спишь? — приподнялась на локте, бретелька сорочки сползла по её плечу. — Бессонница?
— Да как обычно, — Оуэн поцеловал её в кончик носа. Не признаваться же, что в полнолуние он предпочитает не спать. — Так устал, что не могу заснуть.
— Согреть тебе молока? Или… — Белла крепче прильнула к нему. — Или у меня есть идея…
— Я весь внимание, — Оуэн вернул ей ухмылку, кончиками пальцев провел по её плечу, спуская сорочку всё ниже. Накрыл ладонью обнажившуюся грудь. — Иди сюда…
Перекинув через него ногу, Белла потянула сорочку через голову, качнула бедрами и улыбнулась.
Луна заглядывала в окно за её плечом, и на мгновение Оуэну почудилось, будто не его девчонка, с первого года учебы любимая, двигается на его члене, а та, утопленная в водах ютских водоемов.
В горле застрял вопль ужаса. Едва соображая, что делает, Оуэн столкнул Беллу с себя и уткнулся лицом в ладони. Ему больше не хотелось никакого секса, хотелось только спрятаться от страшных воспоминаний навсегда, навсегда, и больше не видеть ни луны, ни воды ютских водоемов, ни той девицы-навахо.
Говорят, индейцы колдовать умеют. Может, она из могилы на них порчу навела?
— Оуэн, — Белла трясла его за плечо. — Оуэн, что случилось? Что с тобой? Я что-то не так сделала?
Её
Никого.
Его девушка была собой. Прикрывалась простыней, инстинктивно понимая, что не время светить сиськами, обнимала его со спины. Оуэн запрокинул голову назад, уставился в белеющий в темноте потолок.
Он не может сказать ей, что его глючит на девчонку, которую изнасиловали и убили трое его лучших друзей. Просто не может. Белла отвернется от него.
Он думал, сможет жить с этим. Сумеет убедить себя, что его вины в том почти не было. И на какое-то время у него даже получилось. Оуэн считал, что справился, что продолжил жить дальше и уговорил себя, что просто ничего не мог сделать. Но самообман — это гребаная штукатурка на старых стенах, и несколько месяцев назад она стала трескаться.
— Оуэн?
Он покачал головой.
— Прости… всё в порядке, просто почудилось что-то в окне.
— Уже не в первый раз.
— Я позвоню своему психологу. Наверное, стресс, — привычная ложь слетала с языка легко. Иногда Оуэну казалось, что он и сам верит в неё, но каждая галлюцинация, каждая бессонная ночь доказывали обратное. — Я, пожалуй, прогуляюсь, ладно? А ты спи.
Белла с беспокойством смотрела, как он натягивал джинсы и рубашку, напяливал кроссовки. Порой Оуэн ловил себя на отчаянном желании всё ей рассказать, но как он бы смог?.. Белла возненавидела бы его и послала бы к черту. Он и сам себя бы к черту послал, но, как выяснилось, куда бы ты ни отправился, ты всегда прихватываешь с собой своё прошлое.
Каким бы дерьмовым оно ни было.
— Скоро вернусь, — Оуэн поцеловал Беллу в переносицу, затем — в губы. — И надеюсь, что ты уже будешь дрыхнуть, чтобы не проспать утреннюю пробежку.
Уходя, он прихватил ключи от машины со столика в холле.
Гладь озера была темной, освещаемой лишь фонарями около Шарлоттаунского клуба гребли. Оуэн терпеть не мог пробираться в парк ночами, но клуб открывался в половину шестого, и дорога к нему — а, значит, и к озеру, — была уже открыта.
Проехав Вест-Пост-Роуд, он кинул машину на стоянке и спустился к воде; уселся на влажную от росы траву, не особенно заботясь, что промочит джинсы.
— Выходи… — пробормотал он. — Выходи, ну…
Озеро оставалось спокойным. Быть может, индейская сучка решила, что хватит на Оуэна сегодня ужасов, потому так и не появилась?
Оуэн помнил, как нажрался на следующий день после той ночи — до поросячьего визгу, до полного отруба памяти. Ему даже стало казаться, что мертвая девчонка-навахо им всем приснилась. Что они просто перебрали или накурились и получили один и тот же глюк. Жаль, что это всё же был не обычный кошмар.