Песня, призвавшая бурю
Шрифт:
Арезандер протянул мне вторую масляную лампу. В его черных волосах еще не растаял снег, а изо рта вылетал густой плотный пар.
– Все по порядку, – ответил он и указал на труп. – Для начала я хочу, чтобы ты получила точное представление.
Просто прекрасно… а я вот не испытывала ни малейшего желания вдаваться в подробности этого дела. Но я также понимала, что он пытается меня проверить. И почему бы, собственно, и нет… Он меня так легко одурачил, когда притворялся танцором, что сейчас я и сама чувствовала потребность исправить первое впечатление
Я взяла у него масляную лампу, что было не так-то просто сделать с шелестящими накидками. Наконец я заставила себя подойти туда, куда прежде даже смотреть не желала. «Все внутренности наружу», – сказал Ригурт. К сожалению, это самым ужасным образом соответствовало правде. «Когтями разорвали», – вскользь упомянул Скороход. Это тоже было правдой, хотя… Что-то как будто не сходилось на этом месте преступления. Брызги крови в разных местах указывали на то, что ткач пытался сбежать. Но следов борьбы не было. Убийца явно превосходил старика по силе. Он будто играл со своей жертвой, но раны при этом говорили, что все произошло быстро. На полу столько отпечатков обуви, но почему-то нет следов ткача. А следы когтей…
Я осторожно присела с краю у лужи крови и приложила для сравнения свою свободную руку поверх глубоких, параллельно идущих порезов. В свете масляной лампы заледеневшие раны жутко поблескивали. Едва ли не впервые в холоде было что-то хорошее. Без него вонь вырванных внутренностей была бы просто невыносимой.
– Вы с самого начала знали, что не я его убила, – трезво заметила я. Вакары, вне всякого сомнения, исследовали место преступления, прежде чем явиться на постоялый двор. Значит, он понимал, что следы указывают на более крупное существо.
– Конечно, – раздалось из темноты позади меня. В голосе Сира не было ни капли угрызений совести. Вот же коварный мерзавец. Так легко мной манипулировал с самого начала. Это сильно задело мою гордость. Отныне действительно следовало быть начеку.
Я выпрямилась и с мрачным видом повернулась к Арезандеру.
– Это действительно очень похоже на кидха. Такие следы могут принадлежать фамлассу, пуме-тивверн, клинкам деревьев или… Возможно, даже вакару, – последнее замечание я просто не могла не сделать и с удовольствием отметила, как тут же сузились глаза Арезандера. – Но, – невозмутимо продолжила я, – вы ведь человека ищете.
Тут Сир уже очень удивился.
– С чего ты взяла?
Его удивление поразило уже меня. Ведь доказательства были вполне однозначными. Неужели он сделал из всего этого какой-то другой вывод? Или это очередная проверка?
– Фамласс не ограничился бы одной жертвой, – пояснила я. – Пума-тивверн, наоборот, не охотится так близко к жилым поселениям, и ее даже я бы учуяла. Клинки деревьев, пожалуй, могли бы устроить подобную кровавую баню, но почему они напали на старого ткача? Клинки ведь предпочитают детей, а их в деревне сколько угодно.
Арезандер внимательно слушал мои рассуждения. Пламя масляной лампы отражалось в его глазах, и возникало впечатление, что это они
– А почему не вакар? – поинтересовался он.
Я пожала плечами.
– Вакар не потерял бы контроль до такой степени. Нет, вы ищете того, кто, похоже, очень постарался, чтобы все выглядело как атака кидха. Того, кто сумел замести свои собственные следы. Того, кто много знает о магических существах. Того, кто точно знал, что скоро в Вальбет прибудет королева и здесь же остановится ее любимый менестрель, так что убийство обязательно привлечет всеобщее внимание. Того, кто хочет разжечь страх людей перед кидхами. И ненависть к ним.
– Смелое предположение, – заметил Арезандер, по-прежнему оставаясь очень спокойным.
– Вы так считаете? А я вот считаю, что там… – я указала на стену позади него, – …все очень даже понятно и очевидно высказано.
На стене в боковой части мастерской было выведено огромными кровавыми буквами:
Смерть людям
– Я знаю многих кидхов, которые придерживаются именно этого мнения, но никто из них не настолько глуп, чтобы писать нечто подобное на месте преступления. Значит, это работа человека, – подытожила я свои рассуждения.
Сир ошеломленно уставился на стену, затем помрачнел. И тут я поняла, что это уже не проверка. Он сам эту надпись впервые видел.
– Несколько часов назад этого здесь не было.
Он сказал это так уверенно, что у меня по спине пробежал холодок. В таком случае это, конечно, все меняло.
– Значит, кто-то пытается представить произошедшее как политическое преступление, – пробормотала я. – Или убийца все это время был здесь и оставил свое послание чуть позже.
Арезандер посмотрел на меня своими серебристо-серыми глазами. В них светилась твердость, от которой мне было не по себе.
– Мы скоро это выясним, – проговорил он и кивнул в сторону стеллажей – туда, где забился в угол сверкающий призрак ткача. – Представляю тебе нашего свидетеля, которого необходимо допросить.
Я так и ахнула.
– Во имя всех богов! Вы что, рассудок потеряли?! Я ни в коем случае не стану зачаровывать призрака!
Арезандер одарил меня пренебрежительной улыбкой.
– Все-таки не такая ты смелая, как я думал…
– Смелость тут ни при чем, – огрызнулась я. – Это полнейшее безумие. Он будет преследовать меня. Днем и ночью. Даже в снах.
– С последствиями я сам разберусь, – невозмутимо ответил Сир. Он забрал у меня масляную лампу и поставил ее на столик рядом со своей. Затем сбросил свой черный плащ и вытащил меч. Он выскользнул из ножен с угрожающим шепотом, и потом в самом оружии, казалось, сосредоточилась вся тьма. Я вытаращила глаза и не смела отвести взгляда от клинка. Он состоял из… из теней. О небо, я слышала о подобном мече сотни историй. Только до сих пор я считала это выдумкой изобретательного поэта.
Арезандера, казалось, забавляло мое изумление.