Песня реки
Шрифт:
– Анна, поставьте, пожалуйста, бутылку с корабликом. – Филип двинулся к ней. – Бернард потратил на него уйму времени. Это одно из самых дорогих сокровищ. Вы больно раните его сердце, если разобьете бутылку.
– Пусть он благодарит вас, если от нее останется груда осколков! – расхрабрилась Анна.
Филип поспешно схватил с кровати подушку и протянул Анне.
– Вот, возьмите взамен, – сказал он, протягивая другую руку за бутылкой. – Делайте с ней, что хотите, только отдайте модель.
Анна вытянула руку и едва не швырнула в него бутылкой, но в последний момент остановилась. Ее взгляд мимолетно упал
Но Анна не унялась, и ему приходилось вновь и вновь уворачиваться от ее бросков.
– Анна… – взмолился он, задыхаясь, – не могли бы вы объяснить мне? – Когда она сделала короткую паузу, продолжая держать его под прицелом, он скороговоркой выпалил: – Почему вы так рассердились? Я думал, вы будете рады видеть меня.
– Вы так думали? – Анна провела трясущимися пальцами по спутанным волосам. – Вы думали! Я могу вам точно сказать, что вы думали. Вы устроили этот ужин… в вашей каюте, чтобы за столом при свечах продолжать искушение. Ваши намерения совершенно очевидны: продолжить то, на чем мы остановились этим утром.
Она швырнула подушку на пол и вперила в Филипа испепеляющий взгляд, надеясь уничтожить его… морально. Но, Боже, можно ли чем-то пронять этого человека?
– Знаете, Филип, – сказала она, – у вас есть один отвратительный недостаток… Вы не понимаете слова «нет». Но сейчас вам придется получить урок. Сколько бы вы ни умасливали меня пышно сервированными блюдами… – Анна шагнула к столику и подняла серебряную крышку, приготовившись ткнуть пальцем в блюдо. Нет, такого она не ожидала. При виде аппетитного жаркого, обложенного сочным, румяным картофелем с приправами, у нее потекли слюнки. Она втянула носом пряный аромат зажаренной на ребрышках говядины и сокрушенно вздохнула.
Ужасно, но ее гнев совершенно непонятным образом ушел, подобно свинцовому грузилу, под воду. А виной всему – аромат жаркого. Анна с трудом заставила себя опустить колпак на блюдо и продолжила свою обвинительную речь:
– Вы можете держать меня как узницу на своем корабле. Можете отвезти меня на свой остров с кофейными зернами вместо Бостона, если таковы ваши намерения. Но вам не удастся манипулировать мной! – Подбоченившись, Анна смерила его уничтожающим взглядом. А он смотрел на нее так же озорно и весело. – Нет, Филип, и еще раз нет! – уверенно заявила она. – И поставим на этом точку!
Он галантно придвинул ей стул:
– Анна, прошу вас, присядьте. – Видя, что она нерешительно мнется, он отступил назад, покорно сложив руки. – Я буду соблюдать дистанцию, но позвольте мне хотя бы поухаживать за вами за ужином. Вы, наверное, умираете с голоду.
Филип был прав, но она не могла так легко сдаться. Тогда он самым коварным образом приоткрыл блюдо и, выпустив наружу божественный аромат, пододвинул к ней серебряный купол. Этот жест стал началом ее падения. Она медленно двинулась к стулу.
Налив темно-красное вино, он подал ей бокал и сел. Затем отделил толстый кусок
Анна съела несколько кусочков и, прежде чем позволить себе посмотреть на Филипа, вытерла губы салфеткой.
– Действительно очень вкусно, – призналась она.
– Я рад, что вам понравилось. – Филип сделал большой глоток вина и откинулся назад, чтобы лучше видеть ее. – Может, теперь вы будете более великодушны к вашему партнеру по ужину. Или вы пока еще не расположены сменить гнев на милость? Если так, я могу предложить вам оттузить меня вот этой бутылкой вина. По крайней мере, Бернард будет избавлен от сильных переживаний.
Анна снова поднесла вилку ко рту.
– Я только похвалила пищу, – сказала она после неудавшейся попытки спрятать улыбку, – а вы сразу перескакиваете на другую тему и делаете обобщения насчет своей персоны. – Она отпила вина и приняла серьезный вид. – Почему вы все-таки вернулись, Филип? Мы уже сказали друг другу до свидания, как ни трудно это было. И вы, несомненно, достаточно хорошо меня знаете, чтобы рассчитывать на то, что я изменю свое мнение о…
– О да, я достаточно хорошо вас знаю, – сказал Филип, ласково улыбаясь. – Моя матушка частенько говорит, что я должен легко распознавать упрямство в других, пользуясь сравнением с собой. – Он опустил глаза на блюдо и отрезал себе сочный кусок говядины. – Вы можете не верить тому, что я сейчас скажу, но я не думал вначале плыть с вами. И я шел сюда не затем, чтобы продолжить с вами любовные игры, как бы привлекательно это ни было.
Если бы можно было его отколотить! Анна изо всех сил попыталась представить Филипа несчастным и сплошь в синяках, но не могла. Она даже перестала думать о еде. Все ее чувства вдруг сосредоточились на его теплом взгляде, и она нежилась под ним, как под уютным одеялом.
– Тогда почему? – спросила она едва слышно.
– Я пришел к выводу… относительно вас… вернее, нас и решил сделать вам одно предложение. – Филип наклонился вперед и сделал еще один глоток вина. – Я хочу, чтобы вы знали, что я разделяю ваши чувства. Я имею в виду ваше желание ехать в Бостон. Не то чтобы я полностью был согласен, нет, этого я не могу сказать. Но мне понятна ваша потребность прояснить свою родословную или отождествить свою личность, о чем вы так убедительно говорили прошлым вечером в garconierre. Похоже, это очень прочно засело в вас.
«Нужно быть очень осторожной», – подумала Анна. Она действительно начинала снова верить ему.
– Так вот, – продолжил Филип, – я хотел бы знать, не помешает ли вам в ваших поисках одна вещь. Что, если вы приедете в Бостон, уже отождествив себя, правда, не с той личностью, о которой вы говорите, а несколько иной?
– Я вас не понимаю.
– Разве вы не можете устанавливать родовые корни, если вдруг из Конолли превратитесь в Анну Бришар?
Анна была настолько потрясена, что не смела пошевелиться. Казалось, ее легкие сжались, и она не сумеет сделать ни единого вдоха. Хотя она была уверена, что не ослышалась и все сказанное Филипом было очевидно, но ей так страшно было оказаться в роли дурочки, возомнившей бог знает что.