Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
– И вам доброго дня и Света Громовержца, - проговорил Алеор, трогая коленями бока жеребца.
Стражники так и оставались согнутыми в три погибели, пока они проезжали мимо, и Рада, взглянув в лицо Алеора, заметила на нем слабую мимолетную улыбку. Осторожно скосив взгляд через плечо, она успела увидеть лишь хвост лошади последнего стражника: как только Алеор отвернулся, все трое поспешили ретироваться настолько быстро, насколько могли.
– Это не создаст нам трудностей, Алеор? – негромко поинтересовалась она, подъезжая вплотную к эльфу. – Кто-то может услышать, что ты покинул город, и сложить одно с другим.
–
– Я не хотела бы покидать страну, оставляя за собой горы трупов, - сухо заметила Рада, поглядывая на него.
– Я бы тоже много чего не хотел, - спокойно сообщил эльф, взглянул на нее и улыбнулся: - только ведь ты сама знаешь, Радушка, как говорят. «Пока Молодуха плетет, Старуха рвет». Так что все теперь зависит от Марн.
Рада только закатила глаза. Естественно, проще всего было все спихнуть на Марн, Плетельщиц Судьбы, Алеор обычно так и делал, когда у него начинался голод. Она наблюдала это не первый раз уже, вот только за последними событиями ей было как-то не слишком ко времени следить за тем, как выглядит Ренон. Сейчас же Рада пригляделась: зрачки у эльфа сжались в маковую росинку, на щеках проступили желваки, он слегка клонил голову в сторону и улыбался все время самым краешком губ чему-то своему. Рада помрачнела. Судя по всему, эльф был очень голоден, а это объясняло все: и его повышенную раздражительность и ядовитость в последние дни, и агрессивное поведение, и то, как от него шарахались люди. Он всегда наводил ужас на окружающих, но когда Тваугебир начинал шевелиться у него под сердцем, бывало особенно плохо. Ну что же все так не вовремя-то, Грозар? Почему именно сейчас ему надо было захотеть крови? – Рада поморщилась, бросая косые взгляды на эльфа. Иногда мне кажется, что ты специально все это подстраиваешь, чтобы осложнить мне жизнь. Видимо, учишь чему-то. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Громовержец, а еще лучше будет, если растолкуешь поточнее, потому что ученица у тебя, откровенно говоря, туповатая.
Алеор повел коня вперед, по неширокой улице, на этот раз уже не накидывая капюшон на голову. Словно чувствуя его настроение, прохожие еще задолго до встречи с путниками сворачивали в другие переулки, а горожане, что выходили из своих домов на улицу, замирали на пороге, глядя на Алеора, и поспешно возвращались в подъезды, захлопывая за собой двери. Каким-то странным образом на улице, по которой они ехали, не осталось ни одного человека, и губы Алеора вновь раздвинулись в улыбке, уже пошире, чем раньше.
– Ты давно на просушке? – приглушенно спросила Рада, глядя на эльфа.
– Достаточно, - кратко отозвался он.
– Хорошо, тогда по-другому спрошу, - терпеливо кивнула Рада. – Сколько еще тебе времени осталось до того, как это станет критичным?
– Дней десять-двенадцать, - прикинул в уме эльф. – Но я надеюсь, что критично не станет. Должен же хоть кто-то тебя преследовать, тогда у меня и появится шанс поправиться.
– А если нет? – Рада тревожно взглянула на него, и Алеор поморщился в ответ:
– Да не нуди ты, Рада! Все в порядке будет. Я как-нибудь справлюсь. Не впервой же.
– Мне это твое «как-нибудь справлюсь»
– Слушай, ты же сама со мной поехала, помнишь? – Алеор улыбался ей, но глаза у него были холодные, а в голосе клокотало раздражение. – Я предложил тебе добровольный выбор, и ты его сделала. Так что будь добра, не читай мне нотаций. А то, боюсь, ситуация может обостриться и раньше.
Несколько секунд Рада холодно смотрела в его начинающие затуманиваться безумием глаза, но все же кивнула, решив не спорить. В конце концов, матерью она ему не была, и учить его жизни ей явно не стоило. Да и в любом случае, они с Лиарой могут просто уехать вперед, если дела станут совсем плохи, а Алеор, поправившись, потом догонит их.
Имя «Тваугебир», которым окрестили его люди много веков назад, означало не только Убийцу Тварей. У этого старого эльфийского слова, звучащего на самом деле как «таугевире», было и другое чтение – «тот, кто сдерживает тварь», «тот, кто борется с тварью». И это толкование было гораздо ближе к истине. Под сердцем у Алеора жил демон, охочий до крови монстр, проклятье его рода, передавшееся ему от самого Ирантира, и время от времени он вырывался наружу.
Собственными глазами Рада никогда не видела того, как это происходит, но Алеор скупо рассказал ей, что именно с ним творится во время таких приступов, когда они ночь напролет пили ром пару лет назад после штурма Ламелле. Она не все помнила из его рассказа, не все поняла из-за крепкого рома и лютой усталости после почти что трехдневного беспрерывного боя, но ясно усекла для себя одно: если эльф долго не убивал, в голове у него что-то переключалось, и вместо Алеора в мир выходил монстр без тени осознания, крушащий и уничтожающий все вокруг себя, утихомирить которого невозможно было никаким способом. Тваугебир уходил лишь тогда, когда напивался крови вдоволь, практически купался в ней. После этого глаза Алеора потухали, становясь задумчивыми и холодными, он замыкался в себе, почти переставал разговаривать и вполне мирно уживался с окружающими до наступления следующего кризиса. И, учитывая его яд и едкость в последние дни, этот кризис действительно был близко.
Хоть эльф и говорил, что все будет в порядке, но Рада все равно крепко призадумалась. Чтобы удержать Тваугебира, Алеору придется убить в ближайшие несколько дней, а дермаков, порождений Сети’Агона, на которых он обычно охотился в Хмурых Землях, в Мелонии не было, что означало, что он постарается нарваться на драку. Люди не слишком-то спешили обычно вступать в конфликт с величайшим наемником Этлана, прекрасно понимая, чем это кончится лично для них. А значит, Алеору нужен был очень весомый повод, чтобы разозлить их.
Внезапно она охнула, округлив глаза и глядя на своего старого приятеля. Части мозаики моментально сложились в одно целое, едва не ослепив ее вспышкой осознания, а раздражение поднялось внутри раскаленной волной.
– Ах ты скотина! – рявкнула Рада, пихая его в плечо, отчего Алеор покачнулся в седле и удивленно взглянул на нее. – Так вот почему ты позвал меня с собой на запад! Вот почему не хотел, чтобы я стриглась и меняла внешность! Ты хочешь использовать меня как повод для драки, чтобы перерезать пару глоток и сдерживать Тваугебира!