Песня волка
Шрифт:
— Тише, тише, — Элк притянул Эшли и, прижав к себе, погладил по голове. — Послушай меня. Отец по-прежнему любит тебя и, наверное, даже не подозревает, что ты в чем-то винишь себя. Он просто очень испуган.
— Испуган? — отстранившись, Эшли недоверчиво, с затаенной надеждой посмотрела на него.
— Как я понял, он проповедник?
Эшли кивнула.
— Он учил тебя справедливости. Верно? Говорил, что к людям нужно относиться…
— …не как к средству, а как к цели.
— Наверно, говорил, что деньги не главное…
— …главное
— Вот видишь. Но когда ты повзрослела, что ты увидела? Слова твоего отца, резко отличались от действительности, верно? Как он мог уберечь от реальности свое дитя. И он подумал, что ты сочтешь его лицемером, что ты увидишь, что все то, чему он тебя учил, неправда.
— О, Господи!
— Тебе обязательно надо съездить домой. Уверен, он будет гордиться тобой, но если ты приедешь к нему счастливой, ты снимешь все его страхи и вину.
Эшли удивилась, почему она сама не додумалась до этого. Сейчас, когда Элк разрешил ее проблему, взглянув на нее сторонним не равнодушным наблюдателем, решение казалось настолько ясным, что не увидеть этого было просто невозможно.
Всеми своими ощущениями и чувствами Элк угадывал малейшие проявления ее эмоций, будто его нервы были обнажены. Он давал ей время если не освободиться, то хотя бы ослабить зажимы своего воспитания. Было невыносимо думать, что она видит во всем этом лишь выполнение долга. Уж лучше пусть желание раздавит его.
— Мир не плох и не хорош, — с облегчением проговорил Элк, увидев, как посветлело ее лицо. — Он такой, какой есть и священники, такие как твой отец, не дают забыть нам, что мы созданы для чего-то большего. Напоминают о другой жизни, которой человек когда-то жил, жил не только для своего удобства и умел отвечать за свои поступки. Понимаешь?
Эшли кивнула. Он смотрел на нее долгим взглядом. Он подумал, что к какому бы решению она ни пришла, он не отпустит ее. Это было уже не возможно. И мужское самолюбие было тут не причем, просто он знал, что эта его женщина. Уверенность в этом росла с каждым оглушающим ударом сердца.
— Но я до сих пор не понимаю, почему, была выбрана Ждущим у Дороги? — спросила она, ожидающе глядя на Элка.
Он пожал плечами, потом, не выдержав, протянул руку и успокаивающе погладил ее по щеке. Его сердце чуть не оборвалось, когда она мимолетным благодарным движением прижалась щекой к его ладони.
— Мы сами удивились его выбору. Честно, я думал, что это будет Джози. Но сейчас, когда ты рассказала о своем отце, довольно сильном шамане, я уже не удивлен. Ждущий у Дороги прочел линии наших судеб. Ты не просто Ищущая, ты дочь сильного шамана, — говорил он, стараясь прийти в себя. Сердце колотилось так, что его дыхание сбивалось, но ее нельзя было торопить.
— Но, мой отец не шаман, а священник.
— Для меня это одно и то же. Только Ждущий у Дороги повелевал силами природы, видел и ощущал скрытую суть вещей, так же ясно, как я сейчас вижу и ощущаю тебя. А твой отец видел скрытую силу духа, понимал тайные помыслы людей, поднимая их взгляд
И вдруг потянулся к Эшли, но она, испуганная выражением его глаз невольно отшатнулась. Он замер, глядя на нее, и она нерешительно прикусила губу. Ей надо было помочь ему, а не изводить. И Эшли принялась расстегивать блузку.
Через какое-то время она со всех сторон была заключена Элком, весь мир стал им. Эшли была сбита с толку, ведь только что это была сама отрешенность и сдержанность. Она сделала слабую попытку высвободиться, но тиски его объятий сомкнули ее еще крепче. От него пахло горьковатым дымом, и она поймала себя на том, что это не отторгает ее, как и его ласки не замораживают испугом и не отталкивают. Но этот миг рассудочности смыло валом чувственных ощущений. Сейчас было не время для анализа. Эшли познавала новый неизведанный мир, проводником в котором для нее стал Элк, и она охотно следовала за ним, уже не оглядываясь и не рассуждая.
Для нее самой стал неожиданным возникший в ней ответный порыв, и она неумело приласкала мужчину. Она училась отвечать на его чувства. После чего ему стало безумно трудно сдерживать себя, и Эшли не стала рисковать, ведь… ведь… что? Они для чего-то здесь? Ах, да… Камень.
— Элк… мы же решили… — прошептала Эшли, прижавшись губами к его плечу.
Он приподнялся и, откинув волосы с разгоряченного лица, непонимающе взглянул на нее блуждающим взором, потом посмотрел в сторону камня.
— Эш, это же так далеко, — пожаловался он севшим голосом. — Я не выдержу…
Девушка прыснула.
— Если ты отпустишь меня и возьмешь одеяло…
— Нет уж…
— Элк, я не передумаю.
Не слушая, он сгреб ее вместе с одеялом и, не прерывая поцелуя, двинулся к камню. Как он не упал, оставалось загадкой. Потом она стояла прижатой им к теплой поверхности камня и, дрожа от холодного ночного воздуха, смеялась над его попытками раздеть ее. Когда Элк стягивал с нее юбку, одеяло, заброшенное им на камень, съехало и упало на них. Элк мучился, не желая отрываться от Эшли, и пытался все расстелить злополучное одеяло. Тогда Эшли отбиваясь от Элка, подобрала одеяло, и снова закинула его на камень и он, не сдержавшись, чуть не взял ее.
Волк вздрогнул и поднял голову. Потянул носом воздух и насторожился. Что-то было не так. Какое-то напряжение давило на нервы и чувства так, что шерсть на загривке вставала дыбом. Оно пульсирующими волнами, все, нарастая, шло со стороны человеческого логова. Глухо зарычав, волк пригнул лобастую голову. Вместе с тем, он чувствовал страшное сопротивление, и такое нагнетание, что закладывало уши. Поджав хвост, волк заскулил, прижал уши к голове. То недоброе, что не принадлежало этому миру, которое волк, пленив, загнал в твердь священного камня, замуровав и обездвижив в нем, не желало уходить, исчезать в забытье.