Песня
Шрифт:
Милые моему сердцу русские женщины, в судьбе которых самые обыденные вещи соседствуют с героизмом и отвагой! Родина сделала их героинями. Родине они посвятили свои подвиги.
Когда отгремела война, на плечи наших женщин легли новые испытания. С какой беспощадной правдивостью передает суть того времени несенное четверостишье:
Вот окончилась война, И осталась я одна. Я и лошадь, я и бык, Я и баба, и мужик.До косметики ли, до
Но шли годы, страна расправляла плечи, жизнь становилась лучше, и вот уже Запад стоит в очередях за билетами на концерты женского ансамбля «Березка», Галины Улановой, Майи Плисецкой, Екатерины Максимовой. Во многих столицах мира невозможно попасть на показ советских мод, кстати, оказавших весьма существенное влияние на развитие моды на Западе.
Залечив раны войны, наши женщины стали уделять больше внимания и прическе, и туалету.
Да, чересчур долго вместо контрастной синьки глаза наших женщин были подведены синевой усталости, а ресницы вместо туши были опушены пылью строек и пеплом пожарищ.
Познав ужасы войны, наши женщины научились ненавидеть, но это не значит, что они разучились любить. Война еще более обострила их тягу к теплу семейного очага, подтвердила их право на счастье.
Как точно пишет о женщинах прошедшая фронт поэтесса Юлия Друнина:
Я не привыкла, чтоб меня жалели, Я тем гордилась, что среди огня Мужчины в окровавленных шинелях На помощь звали девушку — меня. Но в этот вечер, мирный, зимний, белый, Припоминать былое не хочу, И женщиной — растерянной, несмелой — Я припадаю к твоему плечу.…Премьера, как правило, бывает самым волнующим этапом в зарубежных гастролях. Обычно она дает представление о вкусах публики, позволяет внести коррективы в уже заявленный репертуар. Но бывает и так, что премьера оказывается самым радостным событием за все два-три месяца гастролей. Такой радостной стала для солистов и оркестра имени Осинова премьера в ФРГ 16 марта 1968 года.
В тот день исполнением гимнов СССР и ФРГ в гамбургском «Музик– халле» открывалось наше турне по Западной Германии под девизом «Поющая и танцующая Россия» (в составе группы была еще танцевальная пара). А потом на сцену вышел генеральный представитель фирмы граммофонных записей «Ариола — Евродиск» д-р Кёнлехнер и вручил по «Золотой пластинке» солисту Большого театра Ивану Петрову, художественному руководителю оркестра имени Осипова Виктору Дубровскому и мне.
Вручение «Золотой пластинки» западными фирмами преследует, в первую очередь, конечно, рекламные цели. Вместе с тем этот поощрительный приз объективно фиксирует популярность того или иного артиста, исчисляемую количеством проданных записей его песен.
На коктейле после премьеры д-р Кёнлехнер говорил о том, что наш приезд и полмиллиона разошедшихся пластинок с русскими песнями пробили маленькую брешь в ознакомлении Запада и других стран мира (фирма «Ариола — Евродиск» имеет свои предприятия во многих европейских странах и в Латинской Америке) с русской музыкой и песней.
Дело в
Популярность Реброва складывается, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни (находящие особый отклик среди сентиментальной западной публики). Интересно, что Ребров пытался исполнять и немецкие народные песни, но особого успеха не имел.
Его репертуар — удивительная мешанина из старинных русских песен (кстати, в убогой собственной обработке), например, «Помню, я еще молодушкой была», которая почему-то фигурирует у него под новым названием — «Наташа», песен из репертуара Ф. Шаляпина — «Из-за острова на стрежень», «Двенадцать разбойников», махровой цыганщины (тут и «Две гитары», и «Ухарь-купец») и всего, что только душе угодно. Модно петь «Подмосковные вечера» — пожалуйста, мелодии из кинофильма «Доктор Живаго» — извольте!
В песнях Реброва слышатся и отголоски белогвардейской обреченности, и интонации мелодий расплодившихся на Западе бывших донских казаков (ведь надо как-то зарабатывать на жизнь!)
Своими записями Иван Ребров явно старается потрафить мещанскому вкусу обывателей, знающих (вернее, не желающих знать больше) Россию только по водке и икре. Показательны уже названия его песен: «В лесном трактире», «В глубоком погребке», «Рюмка водки» и др. А сама пластинка называется «На здоровье!» — Ребров поет о водке и вине.
В общем, Иван Ребров — типичный представитель коммерческого «массового искусства», хозяев которого вполне устраивает, что не знающий ни родины, ни ее языка певец «повествует» о русской душе песнями «Бублички», «Маруся», «Журавли».
Любопытно, что Иван Ребров бывал в Москве как турист. И при посещении ВДНХ даже пел — не удержался! — с ансамблем Мацкевича, выступавшим в ресторане «Колос».
Я позволила себе отвлечься потому, что во время гастролей в Западной Германии, где живет Ребров, мне пришлось часто его слушать, а еще потому, что многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца…
В Мюнхене на наших концертах был наплыв эмигрантов. Завязывали с нами разговор и те отщепенцы, что подвизаются дикторами, редакторами и прочими сотрудниками на радиостанции «Свобода».
Прямо на концерте, а потом еще в гостинице вручили мне несколько анкет с просьбой сообщить сведения о культурной жизни СССР. В одном из конвертов была «объяснительная записка». В ней говорилось, что «Институт по изучению СССР» проявляет интерес ко всем областям развития Советского Союза, включая его культуру. Как пример этого на отдельном листочке был приложен мой репертуар за все годы работы на эстраде. Что ж, пусть изучают, может, и вынесут для себя что-нибудь полезное.