Песня
Шрифт:
По примеру «поющих», «голубых» и прочих цветов радуги гитар с катастрофической быстротой стали размножаться самодеятельные вокально-инструментальные ансамблики и оркестрики с интригующими названиями — «Призраки», «Лесные братья», «Черные грифы». И с репертуаром на соответствующем «мировом» уровне — «Одиночество вдвоем», «Ушедший поезд», «Именно та женщина» и др.
И беда, конечно же, не в том, что молодежь музицирует, через музыку стремится к самоутверждению, а в том, что часто ее «творчество» пронизано слепым и бездумным подражанием модным западным, главным образом «битловым», ансамблям при полном забвении своего национального начала. Впрочем, не совсем так. Иногда о нем вспоминают, только не с целью пропаганды русского фольклора и воспитания
В том самом концерте, с рассказа о котором началась глава, «Молодцы» целое отделение отвели старинным народным русским песням. Прозвучали такие фольклорные жемчужины, как «Утушка», «Выходили красны девицы», «Над полями да над чистыми», «Лучина» и др. Но исполнение всех этих песен без исключения вызвало чувство решительного протеста. Жалкие попытки театрализации, безвкусное подыгрывание и пританцовывание только подчеркнули невосполнимые утраты, нанесенные народной песне произвольным с ней обращением.
А вольное обращение с народной песней стало, к несчастью, тоже модой, которая породила даже соответствующую схему: протяжная задушевная русская песня превращается в слезливую, сентиментальную, а темповая, веселая — в развязную, разухабистую. Так, в исполнении «Молодцов» «Что ты жадно глядишь на дорогу» (обработка В. Новгородского) полна надрывности, а «Утушка луговая» (обработка В. Антипина) поражает крикливостью, ухарством и бесшабашностью. Неряшливость и безответственность характерны и для исполнения других народных песен в их репертуаре. Поучиться бы этим музыкантам у настоящих мастеров — интерпретаторов русской песни — Обуховой, Максаковой, Скобцова, Ведерникова!
— А чем вас не устраивают наши обработки? — вступил как-то со мной в спор один из ведущих музыкантов ансамбля.
— Тем, что вы искажаете первооснову песни.
— Но ведь наша музыка нравится молодежи, — последовал «главный» аргумент.
Однако «нравится» — это еще не критерий. В работе «Что такое искусство?» Лев Николаевич Толстой пишет, что дурные вкусы могут прививаться и пользоваться очень широким спросом, так же как алкоголь, сивуха, табак и т. д. «Сам по себе спрос, хотя бы и широкий, еще не является свидетельством хорошего качества — вот что надо учитывать при оценке художественных произведений».
Леонид Осипович Утесов говорил, что его песенка «С одесского кичмана» пользовалась когда-то фантастической популярностью — ее пели в каждой подворотне. Но эта популярность — еще не доказательство ее высокого художественного достоинства…
И все же как понять обращение такого ансамбля как «Добры молодцы» к русской народной песне? Может, русская песня заинтересовала их в самом начале творческого пути? Отнюдь нет.
Ядро «Молодцев» составили Е. Маймистов, В. Антипин, В. Кириллов — ленинградские музыканты, игравшие в разных джазовых коллективах. Один из создателей ансамбля — Всеволод Новгородский — в прошлом саксофонист джаз-оркестра. И по составу музыкальных инструментов (сакс, тромбон, ударные), и по своей подготовке «Молодцы» явно тяготеют к джазу. Вот и играли бы джазовую музыку, благо и возможность есть проявить себя, отличиться — в Прибалтике достаточно часто проводятся состязания «джазменов». Есть у нас и композиторы, пишущие музыку специально для джазовых ансамблей, есть и общепризнанные специалисты — Ю. Саульский, О. Лундстрем, В. Людвиковский, — пожалуйста, учитесь у них, есть и классические эталоны джазового исполнения — Луи Армстронг, Дюк Эллингтон, Глен Миллер. Но русская народная песня к джазу не имеет никакого отношения. Почему же хватаются за нее «Добры молодцы»?
Оказывается, помимо «моды» существуют и еще причины. Многие «идеологи» этого вокально-инструментального направления убеждены, что русская народная музыка если не устарела, то
Однако есть и другая точка зрения, высказанная авторитетом — выдающимся советским композитором И. О. Дунаевским. Он писал: «Ритмические, гармонические, тембральные приемы и особенности джаза как музыкального стиля представляют собой довольно замкнутую сферу, которая плохо сливается с национальными особенностями не только русской музыки, но и музыки других народов. Джазовая музыка одета в непроницаемую ритмическую однообразную броню. Любое медленное или быстрое лирическое или шуточное джазовое произведение для голоса или оркестра обязательно построено на железной неизменяемой ритмике. Уже одно это свойство противоречит свободному, ритмически разнообразному складу народного пения».
Подтверждением правильности такой точки зрения послужили гастроли в Москве западногерманского джаз-оркестра под управлением Джеймса Ласта. Высочайший профессионализм музыкантов не спас общего впечатления от исполнения русской народной музыки — это была настоящая расправа над мелодичными и задушевными старинными песнями средствами самой современной оглушительной акустической техники. Куда девались едва уловимые плавные музыкальные ходы «Красного сарафана», подкупающие своим щемящим лиризмом, искренностью вложенных в них человеческих переживаний? Жесткая джазовая ритмика отсекла их, словно топором.
Русская народная песня жива и не нуждается в насильственном обновлении. А вот катастрофически распространившиеся, будто вирусы гриппа, вокально-инструментальные ансамбли часто без нее, оказывается, обойтись не могут и откровенно эксплуатируют народную музыку, паразитируя на ее непреходящей ценности.
Некоторые из возглавляющих такие ансамбли музыкантов дерзают сами сочинять песни, как правило, слабые и недолговечные. На этом основании они объявляют себя «композиторами», что очень скоро получает свое печатное закрепление на красочных афишах, под прикрытием которых совершаются многомесячные гастроли, — благо страна велика да и артистов у нас любят.
Но поскольку наши модерновые барды ничего яркого и самобытного, что могло бы увлечь ту молодежь, во имя которой они отваживаются на «новаторские» эксперименты, создать не могут — не хватает таланта, не хватает знаний, остается один путь — обращение к старинной народной классике. Правда, достаточно профессионально исполнить ее они не в состоянии, и начинаются потуги на «современное» прочтение фольклора.
Совершенно недопустимо, когда песни, к окончательному «оформлению» которых причастны десятки, а то и сотни безымянных умельцев из народа, становятся объектом расправы певцов-недоучек и незрелых ремесленников от музыки!
Теперешнее состояние дел в нашем музыкальном исполнительстве (ведь уже до Баха и Чайковского тоже добрались!) заставляет тревожиться и за смежные области. Как бы какой-нибудь ретивый «передельщик» и «осовремениватель» не объявил устаревшей русскую литературу, скажем, прошлого века. Тогда держитесь Пушкин и Некрасов, станут классиков ничтоже сумняшеся «прилаживать» к современным и суперсовременным веяниям!..
Как мне кажется, у нас еще не сложилось колоритное национальное направление в джазовой музыке. И это одна из причин того, что наша молодежь жадно воспринимает очередные поветрия, которые нередко доходят до нас тогда, когда на Западе интерес к ним спадает или вовсе исчезает. Вот почему наши доморощенные «битлы» порой плетутся в хвосте у модного ритма, «воспитывают» свою публику на давно исчерпавших себя и зачастую дискредитированных новациях, которые звучат только на задворках музыкального Запада. Размышляя об этом, я вспоминаю гастроли с оркестром Осипова в США в 1972 году. После концерта в Сент– Луисе, университетском городе, ко мне подошел студент-философ Джон Хэгерти. «Вы покорили нас своими песнями и музыкой, — сказал он. — Вам можно позавидовать, вы сохранили народные корни. В этом ваша сила».