Песочные часы
Шрифт:
На следующий день оказывается, что не только я, но и Валя, и Наташа, и остальные дворовые слушали «Страшную месть». И тогда вошел в нашу жизнь Гоголь с его «Вечерами на хуторе…», «Вием», «Кровавым бандуристом», с горячим обсуждением деталей, с выяснением непонятных мест…
Прямо — если смотреть от Арбата — площадь ограничивалась строгим серым зданием кинотеатра «Художественный», а у выхода из кинотеатра, сбоку, лепилась будочка чистильщика обуви, в ней работала молодая, с круглым, как яблоко, лицом женщина, ее звали Тоня — чистила обувь, продавала шнурки, стельки, гуталин, а еще — «из-под
Заграничные фильмы!
«Этот фильм взят в качестве трофея в годы Великой отечественной войны при разгроме немецко-фашистских войск…» — кажется, так писалось в титрах, предваряющих фильм, и это означало, что фильм будет захватывающе интересный. Да еще нужно отстоять очередь за билетами. И суметь пробраться на те фильмы, на которые до шестнадцати лет не пускают!
«Робин Гуд», «Королевские пираты», «Охотники за каучуком», «Знак Зорро», «Сети шпионажа»… До сих пор сердце замирает от одних названий!
А «Три мушкетера» с песенкой, ставшей на много лет знаменитой: «Где ты, где ты, где ты, мечта моя, Париж?..», «Багдадский вор» с Конрадом Вейдтом? Мы ходим смотреть его всем двором по пять, по шесть раз. Этот фильм не взят в качестве трофея, он подарен нашей стране английским режиссером Александром Корда. Подарен! Это впечатляет.
Наши фильмы выходят не часто, но зато выход каждого нашего — большое событие. Фильм нравится уже за то, что наш, но и, кроме того, он действительно всегда интересен, отвечает нашим патриотическим чувствам, в нем играют популярные артисты или такие, которые после выхода фильма становятся популярными.
«Падение Берлина» с Борисом Андреевым, «Композитор Глинка», где Глинку играл Борис Чирков, «Адмирал Ушаков», где в роли турецкого паши снимался Рубен Николаевич Симонов. «Первая перчатка» с Переверзевым и Володиным, «Поезд идет на восток» — первый цветной! А уж «Подвиг разведчика» с Кадочниковым в главной роли!
Кадочников и Дружников — популярнее их среди девчонок, пожалуй, не было тогда никого. Дружников замечательно сыграл Незнамова в фильме-спектакле «Без вины виноватые». В те годы выходило много фильмов-спектаклей — «На дне», «Мертвые души», «Горе от ума», они шли в «Юном зрителе», и мы неплохо узнавали классику по этим фильмам.
Кроме того, существует еще много довоенных и военных, мы их смотрим в кинотеатре Повторного фильма на Никитской. «Чапаев», трилогия о Максиме, «Ленин в октябре» и «Ленин в восемнадцатом году», «Семеро смелых», «Трактористы», «Светлый путь», «Два бойца» — выходишь из кинотеатра с чувством гордости за свою страну, в которой посчастливилось родиться.
«Дети капитана Гранта» и я
Третий день подряд я читала на всех уроках «Дети капитана Гранта». Никто не видел. У меня метод такой: я прижимаю книгу к внутренней стороне парты, там между столом и крышкой — щель. И сквозь эту щель видна одна строка.
Таким способом я прочитала много книг, и ничего. А на «Детях капитана Гранта» попалась. На английском.
Надежда Николаевна рассказывала что-то о модальных глаголах. А я как раз дошла до того захватывающего места, когда лорд Гленорван со своими спутниками попадают в плен к туземцам. И вдруг словно сквозь туман услышала слово «must», звучащее как моя фамилия. Я вскочила. Книга с грохотом упала.
— Надежда Николаевна! — пробормотала я. — Я сегодня не выучила…
В классе поднялся дикий хохот. Смеялась и Надежда Николаевна. Я стояла красная как свекла и пыталась отодвинуть книгу ногой подальше.
Надежда подошла к моей парте, нагнулась и подняла книгу.
— Да ты садись, — сказала она. — В ногах правды нет.
— Надежда Николаевна! — уныло затянула я. — Отдайте мне, пожалуйста, книжку! Я больше не буду!
Дело в том, что книжка была чужая. Мне ее дала Валя на две недели, и послезавтра мне во что бы то ни стало нужно ее возвратить.
— Отдам, конечно, отдам, — закивала учительница, засовывая книжку в свой портфель. — Вместе с аттестатом зрелости…
Я похолодела. До аттестата зрелости мне оставалось пять лет.
После звонка Надежда велела дежурным собрать таблицы и развесить их в соседнем классе. А сама взяла портфель и тоже пошла в соседний класс. Там положила портфель на стол и ушла в учительскую.
Портфель был раскрыт. Из него выглядывала моя книга.
Главное было — не раздумывать.
Я вошла в класс — там были только дежурные.
— Надежда Николаевна велела! — сказала я, вытаскивая книгу из портфеля.
Задыхаясь от волнения, я влетела в свой класс и достала книгу из-под фартука.
О, ужас!
Это были не «Дети капитана Гранта». Это был «Всадник без головы» Майн Рида.
В тот же день я пришла к Вале и во всем ей призналась. Валя подумала и сказала:
— Ну, ладно. Давай «Всадника». Тем более, у нас его нет. А бабушкам я скажу. Они поймут.
Да, Валины бабушки нас, детей, понимают. Они мудрые.
А вот учителя нас — не понимают. Я могла бы хоть сто раз объяснять Надежде, что книжка чужая, что мне ее нужно послезавтра вернуть — ей наплевать. Ей бы только повсюду, где только возможно, применять свои педагогические методы воспитания. То есть наказывать. Она любую несправедливость прикрывает педагогическими соображениями.
Вот, например, позавчера. Мы перед физкультурой переодевались в классе, и я, в шутку конечно, бросила бутерброд с маслом в Лидку Алифанову. Она пригнулась, и бутерброд прилип к стене как раз намазанной стороной. Это было очень смешно, но Надежда сразу же отменила физкультуру, велела всем сесть за парты и спросила:
— Кто это сделал?
Я тут же встала и, гордясь своей честностью, сказала, что я.
А Надежда, вместо того чтобы оценить мою честность, заявила:
— Дай свой табель.