Песочные часы
Шрифт:
— Теряю привлекательность? Ох, надеюсь. — Она порылась в сумке с фотоаппаратом, достала огромный черничный маффин, завернутый в салфетку, и откусила кусочек.
— Ты куда-то спешишь? — поинтересовалась я, стараясь говорить как можно беззаботнее. Наклонив голову, я указала на сумку: — Снова снимать?
— Слить вчерашнее, может, слегка отфотожопить. — Лили остановилась и посмотрела на меня. Она широко раскрыла глаза и рот, продемонстрировав мне пожеванный мякиш. — Смотрите-ка, только утро, а она уже вся такая сексапильная. Куда направляешься? И как прошла вечеринка?
Я задумалась о том, стоит
— Да просто прогуливаюсь. И ничего интересного ты не пропустила. — Кроме джаз-банда, разбитого бокала и самого невероятного красавца на свете. — Иди. Я тебе потом позвоню.
Лили подняла руку с маффином и посмотрела на часы. Она ненавидела опаздывать, но по ее лицу я видела, что у нее еще остались вопросы. Я изо всех сил надеялась, что благовоспитанность победит любопытство.
— Не забудь смотри, — крикнула она через плечо, сворачивая в переулок, ведущий в студию.
Пронесло.
Подойдя к кофейне, я положила ладонь на живот, чтобы унять порхавших внутри бабочек. Я толком не понимала, волнуюсь ли я из-за темы предстоящей беседы или из-за самого собеседника. Я открыла дверь, зазвенел колокольчик, и я глубоко вдохнула, чтобы насладиться ароматом заваривающегося кофе. И немного успокоиться.
Майкл сидел в глубине кофейни и читал газету, по-моему, на испанском. Сделав заказ, я направилась к нему, сунула рюкзак под стол и отодвинула стул. Со вчера он не брился и был одет так же, почти как и я, в черной футболке и поношенных джинсах. Я отметила, насколько все на нем хорошо сидит. Он весь состоял из мускулов.
— Ты правда это читаешь или просто выпендриваешься? — спросила я и села.
Он посмотрел на меня поверх газеты, раскрыл рот и произнес тираду на иностранном языке.
— Извини, я просто так спросила. Погоди, или это все было матом?
Майкл рассмеялся, демонстрируя ровные белые зубы. Смех звучал приятно, естественно — наверное, он часто смеялся. Жаль, я так не умею. И снова, как и вчера, его улыбка отвлекла меня.
— Что это за язык?
— Итальянский.
— Откуда ты его знаешь?
— Бабушка научила. — Майкл положил газету, наклонился ко мне, и я увидела, что он вдруг напрягся. — Чего ты хочешь?
— Я уже заказала эспрессо, — ответила я, рефлекторно отодвигаясь.
— Нет, я имею в виду от жизни?
— И тебя с добрым утром. Не рановато ли для философствований? — Я убрала с лица непослушную прядь волос и принялась ерзать на стуле.
— Чем тебе не нравится этот вопрос?
— Я не рассказываю о своих глубинных желаниях непонятно кому. — Официантка принесла мне кофе и эмпанадас. Когда она отошла, я продолжила: — Тебя я, конечно, уже не первый раз вижу, но все равно мы познакомились только вчера.
— Не такой уж я непонятный. — И снова отвлекающая белоснежная улыбка. — Давай начнем с вопроса попроще. Чего ты хочешь от сегодняшнего дня?
Я обхватила руками чашку, подула, и пар от кофе поднялся к лицу. Может, он подумает, что мне просто… жарко… и не заметит, что я покраснела.
Казалось, что Майкл до скончания века может ждать моего ответа, это выглядело так искренне, что я смутилась. Бабочки в животе танцевали. К полной откровенности
В этом я была профессионалом.
— Может, ты мне о себе расскажешь? Мне наверняка будет спокойнее, если я получше тебя узнаю.
С этим он поспорить не сможет. И мне действительно хотелось узнать о нем больше. Намного больше.
Майкл положил руки на стол. Длинные пальцы, ногти пострижены, но на правой руке они были длиннее, и я предположила, что он, возможно, играет на гитаре. На большом пальце левой руки он носил серебряное кольцо.
— У меня есть сестра, ее зовут Анна София. Мама работает в сфере недвижимости, с историческими зданиями топ-класса, она добилась большого успеха, как и Томас. Я ей восхищаюсь. Отец исчез, когда мне было лет восемь. — Майкл еле заметно улыбнулся. Мне хотелось бы услышать продолжение. — Я вырос в пригороде Атланты, в «Песочных часах» работаю уже почти год.
В Интернете я о них ничего не нашла, но в голове у меня зародился образ: Марлон Брандо сидит в подсобке итальянского ресторана, в дыму сигар и с двумя вооруженными до зубов мужиками, Паули и Вито, по бокам. По мне хотелось бы иметь более четкое представление. Или хотя бы не такое страшное.
— А чем в этих «Песочных часах» занимаются? — спросила я.
— Консультируют, наставляют.
— Как ты на них вышел? Или это они вышли на тебя?
— Они меня нашли. Мне дали наставника, который помог мне изучить свои возможности. В прошлом году я поступил тут в колледж и начал потихоньку консультировать сам. Беседовал с детьми, у которых не было друзей, собирал всякую информацию и все такое. А потом все изменилось. Когда мой наставник умер… — Майкл сделал паузу, глубоко вдохнув, — мне захотелось взять на себя более серьезную ответственность. Вернуть людям то, что я получил от него.
В глазах и изгибе губ читалась боль и что-то еще — возможно, злоба. О том, какие эмоции бушевали у него в душе, оставалось только догадываться.
— Мне жаль, что ты потерял друга.
— Жизнь — это потери и приобретения, — ответил Майкл, и я заметила, что боль взяла верх над злобой. — Ты это знаешь, как никто другой.
Потерь в моей жизни был переизбыток.
— А со мной ты что будешь делать? Консультировать или наставлять?
— Отчасти моя работа заключается в том, что я беседую с людьми, которым нелегко принять себя такими, какие они есть. Слушаю их. — Он пожал плечами.
— Как слушаешь меня.
— С тобой все иначе.
— Да?
— Ага. — Он ухмыльнулся, и у меня в животе смерчем закружились бабочки. — Тебя бы я все равно слушал.
Я снова опустила лицо в крошечную чашку. Отпив еще глоточек, я спросила:
— Так ты уже в колледже учишься?
— Перешел на второй курс. А ты?
— Мне остался год в школе, и Томас хочет записать меня в местную. Вообще-то, мне надо доучиться всего семестр, потому что последние два года я занималась без летних каникул. Я на самом деле хотела бы просто сдать экзамены и покончить с этим. Но Томас этого не допустит. — Я засмеялась, но как-то безрадостно. Меньше всего мне хотелось возвращаться в то место, где у меня сорвало крышу прямо на публике. — А жаль. Мне надо бы отдохнуть.