Песочный принц в каменном городе
Шрифт:
Мне хотелось рассмеяться ей в лицо и просить:
— А в постель свою часом не примешь?
Но я проявила тактичность, предусмотрительность и смолчала. Достаточно шока в ее глазах, когда бабка увидела, что за мной приехали на машине. Старенькая иномарка, но вряд ли она разбиралась в них лучше меня, а я делила машины только на «наши» и «нет».
Она даже дотянула мою сумку до машины. Я не возражала — все же исполняю ее новогоднее желание, освобождаю территорию, а за желание и потрудиться в радость.
— Ты уж прости,
Я благосклонно кивнула, села в машину и вычеркнула ее из жизни. Этого не было. Просто страшный сон, который должен развеяться.
Но вышло из огня да в полымя, как говорится.
Новую бабулю звали баба Аня. Увидев нас у себя на пороге, она растерялась, если не испугалась. Хлопала серыми ресницами, сдвигала недовольно брови и постукивала по полу скрюченной палкой. Зайти не предложила.
— Это тебе квартирант, — безапелляционно заявил Ленкин муж, протискиваясь в квартиру. — Все ж веселее будет, и ночью спокойнее. Если подружитесь, когда и за лекарствами сходит. Мы ведь не можем каждый раз наведываться — далековато.
Мы зашли следом за ним.
— У тебя машина, — ворчала старушка, но стучать палкой перестала.
Куда больше отстукивания марша деревянной палкой ее заинтересовала моя кандидатура. Подошла ближе, подняла маленькую головку, впилась выцветшими глазками-бусинками.
— И втихаря все, — вернулась к Диме, — вроде и не живая я уже.
— Бензин подорожал, — не обратив внимания на обвинения, стоял на своем Дима. — И у меня работы много.
— Да-да, с Леночкой по городу кататься.
— И это тоже.
Бабка покудахтала еще про нравы молодежи, сначала громко, потом только себе под нос, заметив, что никто не прислушивается, и повела апартаменты показывать.
Обычная квартира, обставленная по-стариковски, и пахло в ней так же, но… Там была ванная…
— Купаться раз в неделю.
Мысли она, что ли, читает? Бабка-ведунья? Сама-то, небось, и раз в неделю не моется — понятно откуда, такой сильный запах.
— Правда, — добавила бабка милостиво, — в тазике мыться можешь, сколько хочешь, но тоже экономно. У тебя большой тазик?
Я покачала головой.
Тазик лопнул и остался в прошлом.
Мое хорошее настроение тоже.
Мой переезд к бабе Ане стал черной кляксой в моей серой жизни. Никого раньше я не презирала с такой силой. Никто не отвечал мне взаимностью с таким жаром.
Глава № 11
Я не замечала, как пролетают дни, потому что работа мне нравилась, а вот с вечерами сложнее — я стала их ненавидеть.
Баба Аня под любым предлогом держала меня у своей постели, на скрипящем стуле, часа два, как сиделку с обязательной программой развлечения. К ней никто не заходил, а телевизор у нее был маленький, черно-белый, безответный.
— Куда спать так рано? —
Сдерживая зевоту, чтобы не обидеть старушку, я держалась, сколько могла и едва она от усталости прикрывала глаза, сбегала в свою комнату. Конфликтовать не хотелось — только переехала, да и холодно за окном. Вернуться на Черноморку? Напомнить бабке о непредусмотрительно брошенном приглашении вернуться в случае чего?
А если там молдаване еще не выехали? А если бабка посмеется в глаза и скажет, мол, иди откуда пришла? И как ни крути, здесь теплее и безопасней.
Не хочу вспоминать, как прошел Новый Год. Старый больной человек — это очень живучий монстр, который заражает тебя ненавистью ко всему окружающему.
Теперь я ненавидела все, всех, и если раньше общения не хватало, теперь я сама предпочитала отмалчиваться и беречь силы на вечер.
Монстр жаждет развлечений!
Вскоре бабуля стала более требовательной, два часа отсидки у постели казались пренебрежением, три — снисходительным мизером, звонки знакомых по телефону — тратой времени, мое молчание от усталости — вендеттой.
Больше всего ее бесила суббота, когда я пыталась навести порядок. Меня не бывало дома практически целый день, вечера — у ее постели, недвижимо, а бардак в квартире был такой, вроде несколько дней резвилась толпа стриптизеров.
Повсюду крошки, кусочки ваты, разорванные инструкции к лекарствам, зернышки сены, заляпанная плитка на кухне. Возьмусь за тряпку — ворчит, что и так чисто, а если меня что не устраивает, дверь открыта.
Мою посуду — выкрик, что гремит, и обязательно побьется; подметаю — пыль во все стороны — и демонстративный кашель; снимаю паутину — сыпется побелка; стираю — воняет порошок и сильно капает с одежды.
Около полуночи, освободившись от тягостного общества, я любила стоять у окна, смотреть на снег, звезды, свет в окнах и вслушиваться в блаженную тишину.
Ленке я ничего не говорила. Тоже скажет, что всегда могу съехать, а не доводить бабулю до инфаркта. Кстати, такие жалобы в мой адрес от бабули поступали, как оказалось, но Ленка и ее муж отшучивались.
Наверное, жить в одной квартире с мамой Артема было бы куда проще.
Так же считали Наташка с Ленкой, и даже разработали план. Очень простой, позволяющий проверить все раз и навсегда.
В одну из пятниц мы отпросились с работы пораньше и подъехали к офису, где я когда-то просиживала на курсах английского. Притаились на противоположной стороне, на трамвайной остановке, для маскировки и от скуки в ожидании купили по бутылке пива и фисташки.
Сейчас мне кажется смешным — как можно пить пиво на морозе? Почему не коньяк? Не кофе, который так же продавался в киоске?
— Это он? — то и дело переспрашивала Наташка, когда к офису начали подтягиваться мои одногруппники.