Песочный принц в каменном городе
Шрифт:
— Он к тебе приставал?
— Тебе не все равно?
Матвей встал со стола, сделал шаг в мою сторону, склонился, взял за подбородок, заставив смотреть в глаза.
— Он к тебе приставал?
Голос так же спокоен. Значит, так же в бешенстве, но мне больше не было страшно. Навалились усталость, извечный русский пофигизм и уверенность, что Матвей не причинит боли. Разве что вывернет наизнанку, плюнет в очередной раз в душу, а так — нет.
Я убрала его руку.
— Попытался, — буркнула недовольно.
— И?
— В
Матвей хмыкнул, отошел, щелкнул чайником, сделал два кофе, одну из чашек поставил передо мной. В горле пересохло, но пить кофе я не хотела, сидеть напротив него и видеть серебряный лед не хотела.
— Что ты планируешь со мной делать?
— А что ты, думаешь, я с тобой сделаю?
— Ты не в Одессе, — я отвернулась. Привычка отвечать вопросом на вопрос раздражала, хотя именно от меня Матвей ее перенял.
— Ты тоже.
И платить той же монетой — моя привычка. И сам он — тоже моя привычка.
— Я не раз говорил тебе, чтобы не слушала сплетни. В девяноста случаях из ста в них есть доля правды, но остаются еще десять процентов. Хочешь узнать, что могут включить в себя десять процентов?
Я пожала плечами. У меня был выбор?
— Я спал с тобой не потому, что ты была беременна. Моя предыдущая помощница забеременела не от меня. У меня встает не только на беременных, но уже более полугода… только на тебя.
Я одернула пальцы от чашки. В кабинете стало невыносимо жарко.
— Алла, — продолжил Матвей, — сестра генерального «Пазл-мир», как ты уже поняла. Я устроился в компанию обычным грузчиком и вряд ли бы когда-либо дорос до заместителя генерального, если бы не этот брак. Алла хотела детей, я — карьеру. Я бросил ее не потому, что она после родов располнела — Алла всегда была такой, как ты ее видела. Трое детей — это все, на что я оказался способен с ней. Это была сделка.
— Дети для тебя — сделка?
— У мужчин не бывает материнского инстинкта.
— А как насчет отцовского?
— Возможно. Когда-нибудь. От любимой женщины.
Я посмотрела на него. Лед в глазах растаял. Температура в кабинете поднялась еще на несколько градусов.
— Когда я встретил тебя… Помнишь?
Я кивнула. Помнила, словно увиделись только вчера. Матвей застал меня в коридоре с чашкой кофе…
— Нет, — он оборвал поток воспоминаний, — не то. Я сказал…
И я вспомнила. Мне стало еще более душно и желание вырваться на свободу усилилось: глотнуть свежего воздуха, вытрясти из головы эти нелепые предположения…
— Ты сказал… что иногда так бывает, что видишь человека минуту, и понимаешь… слишком многое…
— Даже то, о чем не думал, — добавил Матвей. — Меня тянуло к тебе с первой минуты, разве ты не чувствовала? Я мотался в командировки только для того, чтобы еще раз тебя увидеть. Когда подвернулась возможность, увез тебя в Киев.
— Когда меня выписали из больницы, ты уехал в Днепропетровск, — не смогла удержаться от шпильки.
— Когда
— Когда я спросила, кто я тебе, ты сказал, что сотрудник и просто любовница.
— Любовница… — он запнулся. — От слова любовь.
— Да, конечно, и Леонид Михалыч и твой партнер, которые предлагали перепихнуться, все это от большой и чистой…
Я оборвала себя на полуслове.
Любовница от слова любовь…
— Ты просто играл со мной. Тебе было интересно воспитать послушного помощника, который…
— Послушного! — возмутился Матвей и взорвался смехом. — Сначала скандал с офис-менеджером, которая работала в компании с момента основания — Машеньку пришлось уволить. Потом Ирину окатила холодной водой и не более чем через пол часа — Оксану. Обеим пришлось выписать премию, так как они долго и протяжно ныли об испорченных шикарных укладках! Послушного! Не смеши мои тапки!
И снова мое выражение. Я начала злиться.
— Иными словами…
— Иными словами, я люблю тебя.
— Я не верю.
Матвей встал, подошел к двери, распахнул ее, вернулся в кресло и сказал фразу, которую я сотни раз прокручивала в голове, расставшись с Артемом:
— Ты можешь идти, если хочешь.
«Если любишь — отпусти, если оно твое, то обязательно вернется, если нет — то никогда твоим и не было».
Матвей не сказал этих слов вслух — они были между строк, но мне казалось, он врет, и это очередная ловушка.
— Ты знал, что я это сделаю, правда, что украду базу? Точнее, ты ждал и сделал все, чтобы я это сделала. Зачем?
Он на секунду опустил взгляд. Хотелось, чтобы Матвей опроверг, чтобы сказал: «Глупая!», чтобы встал с этого кресла и просто обнял, хотелось обнять его, настоящего, а не услышать уклончивый и нелепый ответ:
— Теперь ты многое сможешь. Ты — настоящий боец, не заметила?
Я поднялась, сделала шаг, обернулась.
— В первую очередь, я — женщина.
И громко хлопнула дверью, хотя легче не стало. Быстрый сбор вещей, такси, Бориспольский аэропорт, билет Киев — Одесса в один конец, мой звонок Женьке.
— Да, конечно, — говорит он, — давай увидимся. Адрес помнишь?
— Говорят, ты женился.
— Говорят, ты беременна.
— Врут, — отвечаю я.
— Врут, — повторяет он.
Мы встречаемся. Вино, долгие разговоры, сигарета — одна на двоих. Будто не было расставания. Еще бокал и я думаю, может, и не было?
Его губы приближаются к моим, и я спрашиваю первое, что приходит в голову:
— Как жена Артема?
— В психушке, — пожимает плечами, — моталась где-то на последних сроках беременности, а когда вернулась… Ребенок родился мертвым. Это ее подкосило. Она кричала в истерике, что согрешила, потом — что кого-то убила, потом бросилась с воплями на маму Атема, сказала, что она ее подучила… В общем, там тьма.