Песочный принц в каменном городе
Шрифт:
Мне его ворчание было непонятно. Маршрутка — цивильный транспорт, далеко не трамвай, где каждый норовит тебя пихнуть посильнее, а если не удалось, хоть на ноге потанцевать, и сюда я добиралась два раза по двадцать минут. Трамвай и троллейбус.
Хотела сказать, но только кивнула.
Мы докурили, и я с тоской посматривала на дверь офиса. До чего же не хотелось уходить. Да, канадец — не тот, с кем мне было бы приятно проводить вечера. Даже на курсах. А вот Артем — вполне подходящая кандидатура. Одессит, значит, квартира есть,
— Слушай, может, махнем в кино? Пусть сегодня парятся без нас. Одному скучновато.
Я еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Мечты сбываются!
На начало сеанса опоздали, но кого это волнует? Я сидела и пялилась на огромный экран, изредка — на Артема. Где-то через пол часа он несмело сжал мою ладонь. Приятно. Рука теплая, пальцы ухоженные, в темноте его глаза блестели по-особенному. А еще минут через десять он меня поцеловал.
— Смотрят же, — сказала я, но не отстранилась.
— Я их не знаю, — сказал он.
И я махнула на приличия, комплексы, правила. Если даже бабка заговорила о здоровье, значит, вид у меня болезненный. К тому же, не целовалась я уже пол года, и с удовольствием наверстывала упущенное. Да и стоит ли играть в недотрогу?
Артем целоваться умел, даже в ушах гудело. Иногда наши взгляды встречались, мы хихикали и принимались за дело с новыми силами.
О чем был фильм и как назывался, не вспомню, а вот его поцелуи…
— Черт! — выругался Артем.
Я открыла глаза в освещенном полупустом зале, пора выходить. Но вместо этого Артем резко потянул меня вниз, я съехала с сиденья. Съехала плавно, потому что растаяла, как просроченный маргарин в нашем магазине.
Так мы просидели до тех пор, пока свет снова не погас и не начался тот же фильм, дубль два.
— Посмотрим?
— Угу, первая часть довольно интересная.
Артем улыбнулся, мы вернулись на сиденья и снова целовались.
Наверное, это тоже было счастье. Когда не думаешь ни о чем, когда ты свободен, когда твой живот умиротворенно помалкивает, когда напротив большие карие глаза.
Так как это был последний сеанс, а ночевать под сиденьями нам бы не позволили, пришлось выходить. Я старалась не смотреть в сторону Артема — мне почему-то стало неловко. То, что он младше не смущало — привычное дело, пересидела в девках, а вот то, что позволила себе такую вольность на первом свидании…
Все-таки, мамино воспитание о себе напоминало. За молодежью тяжело угнаться — у них все просто, все без комплексов, и хотя мои кузены утверждали, что непременно женятся на таких, как я, выбрали жен из современных.
— Ты где живешь?
— Черноморка.
— Далеко, — после продолжительной паузы, протянул Артем.
Я все прекрасно понимала. Ему ужасно не хотелось
— Слушай, ты иди. Я доберусь.
Снова пауза.
— Уверена?
Я лихо улыбнулась.
— Конечно. Пока.
Чмокнула его в щеку и начала поспешно удаляться в сторону Привоза
— Увидимся!
Ускорила шаг, не позволив себе обернуться. Предстояла перебежка через мусорные баки, бомжей, ночной автовокзал, а там спасение — трамваи, люди, кондуктора.
Впрочем, я не бежала, а мчалась, потому что ночью начинаю бояться всего и потому, что Привоз — место не для одиноко идущей девушки. Бежать надо было очень быстро, чтобы никто и не подумал догнать, а лучше — чтобы совсем не заметил.
На трамвайной остановке ждало сильное разочарование — поломка на линии, а маршрутки уже не ходили. Я присела на скамью и впала в депрессию. Поцелуи и бросок через бедро — у кого хуже?
Напротив умильно целовалась пара влюбленных. Видно было, что это у них не спонтанно, не случайно, не от нечего делать и не оттого, что не хотелось идти домой. На душе стало еще хуже.
И словно чтобы добить меня окончательно, проворные старушки позанимали все места в подъехавшем трамвае, а мне пришлось сорок минут стоять с вытянутой вверх рукой. А-ля Ленин.
Злилась на себя страшно. Может, если бы не строила из себя всемогущую и всепонимающую святую, меня бы пригласили в дом на чашку чая или хотя бы провели до остановки? В дом хотелось больше. Жить у чужих людей устала, хотелось теплоты и покоя, но, как говорится, покой нам только снится.
Дверь в дом оказалась закрыта изнутри на массивный крючок, который кто-то успел подвесить. Выбора не было — пришлось стучать, и довольно долго и громко.
Послышался скрип, ворчание, потом гневный женский выкрик.
На пороге показалась та самая злая тетка.
— Приходить надо вовремя! — прошипела она. — Шляется здесь! Карусели устроила!
— Что?
Мой голос прозвучал вяло и подавленно.
Она схватила меня за плечо и впихнула в коридор.
— Шо слышала. Достала со своими ландышами! Шас начнет таскаться то с тазиками, то с кастрюлями — спать не даст. Надо бабке рассказать! Теперь слышишь? Красопета!
Так же бесцеремонно тетка впихнула меня в дверь моей комнаты, разразилась проклятиями и удалились.
Я беспомощно опустилась на кровать. Сейчас настроение не спасла бы даже «коровка». Я боялась, ужасно боялась эту молдаванку, даже ноги тряслись. Оказывается, я — очень слабое существо, меня можно унизить, схватить в охапку, а я даже сопротивляться не стану, просто отмолчусь.
Меня тошнило. От молдаванки, от бабки, а больше всего — от себя. Все во мне не настоящее. Строю из себя элиту, приехала покорять Одессу, а сама — ноль.