Пестрая лента

Феофанов Юрий Васильевич

— Пожалуй. Все раболепствовали перед ним. Он упивался этим. Да и сейчас проскальзывают у него нотки гордости: «Боятся меня, ничего не скажут». Ну так что из этого следует?

— На этом надо сыграть. Здесь ключ к этой натуре. После долгого перерыва главаря шайки привели к инспектору Рыдаку.

— Что, начальник, выпускать меня пора? — издевательски улыбаясь, сказал Сбруев. — Нет у вас улик. Какой же суд меня приговорит?

— Не беспокойтесь, все своим чередом пойдет. Гости у нас были из Москвы.

— Какие гости?

— Высокое начальство.

Кстати, вами интересовались. Все же вы совершали исключительно дерзкие преступления. Недаром сам Бурый опергруппу возглавлял. Но он говорит, стоит ли внимания рядовой бандит. Ну да ладно. Теперь уже дело прошлое.

— А я могу встретиться с Бурым?

— Не знаю. Я доложу…

Виктор Михайлович был готов к этой просьбе, даже ждал ее.

— Видите ли, Сбруев, — сказал при встрече полковник, — я о вас действительно высокого мнения. Был. Но когда узнал, что после убийства вы бросили своих соучастников…

— Не убивал я.

— А-а, эту песню я слышал. Не отвертеться вам, Сбруев! Вот вы говорите…

И Бурый развернул всю картину преступления, описал встречи с соучастниками, процитировал обрывки разговоров, показал фотографии, рассказал всю сбруевскую биографию.

— Как видите, мы о вашей шайке знаем все. Но я-то полагал, что вы человек незаурядный в преступном мире. По-своему я вас уважал. Да только вот… Бросить товарища…

— Хорошо, давайте начистоту. Видимо, все равно говорить придется. Так вот. Во-первых, это Богатырев шкуру спасал…

Так Сбруев начал давать показания. А за ним все остальные. Так, кстати, был установлен третий участник убийства и последний член шайки.

Разумеется, я передал очень конспективно ход розыска. Все было сложнее и дольше. Но успех, конечно, предопределила та тщательность и серьезность, с которой подошли к разоблачению этой опасной группы.

Да. На нашей стороне, на стороне честных граждан, и мощь государства, и моральное превосходство. Преступник всегда нравственно ущербен, неполноценен, как гражданин, потенциально он ближе к поражению, чем к победе.

Но его еще надо победить. А это сделать очень нелегко при всей высокой квалификации розыска и следствия, при современных технических средствах и научных методах. Иначе все преступления раскрывались бы по горячим следам, как любим мы выражаться. Да, наказание неотвратимо; сколь бы не был искусным преступник, возмездие Придет, правосудие свершится. Такова общая формула закономерности: Сколько же надо мужества, терпения и ума, чтобы закономерность проявляла себя и в каждом конкретном случае.

История 5, в которой решается уравнение, содержащее одни иксы

Однажды

моего друга пригласили в отделение милиции. И всегда-то испытывая искреннюю радость от посещения учреждений, связанных с его хобби, Порфирий Платонович на этот раз пришел прямо-таки в телячий восторг. Еще бы: знакомый участковый инспектор сказал, что есть необходимость посоветоваться по одному делу…

Разочарование было жестоким. В отделении шел ремонт, и моего бедного друга попросили дать консультацию по поводу устройства некоторых… гм… гм… секретных помещений: как я уже говорил, в свободное от криминалистики время он работал инженером по сантехнике.

И все-таки есть справедливость на свете. Пока мой Великий Детектив давал указания куда ставить раковину, а куда, простите, унитаз, он краем уха услышал разговор об исчезновении медсестры. Это событие в то время волновало местное население и разговоров о нем было хоть отбавляй.

— Аналогичный случай, — не замедлил вмешаться в разговор мой друг, — расследовал маленький аббат…

— Что-что? — обернулся к нему милиционер.

— Вы не знакомы с Честертоном?

Милиционер оглянулся на своего товарища, потом кивнул на моего друга и покрутил пальцем у виска. Его коллега, однако, насторожился.

— Кто такой Честертон? Наркоман? Иностранец? Он был связан с… Пройдемте-ка, гражданин, вот в эту комнату.

Там было несколько человек, которые отчаянно курили. Личность Честертона была выяснена без труда и с него сняты все подозрения. Моего друга спросили, известно ли ему что-либо о пропавшей девушке. Ему, как всегда, толком ничего известно не было, зато перед собравшимися инспекторами была нарисована картина немедленного уличения преступников.

— Это очень любопытно, — сказал невысокий плотный человек, как догадался мой проницательный друг, старший в этой группе, — мы обязательно учтем ваши…

— А как с комнатой под двумя нулями? — совершенно не к месту перебил знакомый инспектор.

И, к ужасу моего друга, разговор принял явно выраженное сантехническое направление. Но потом детективы снова вернулись к своему. Мой деликатный друг с дрожью в голосе и со слезой во взоре сказал, что тут, очевидно, профессиональная тайна, что он тут лишний. Ему, однако, возразили, что никаких особых тайн нет, что, наоборот, он может быть полезен. И совещание некоторое время продолжалось с активным участием Порфирия. Потом старший сказал, что надо бы проветрить комнату. А потом моего друга уже не пригласили…