Пестрая лента
Шрифт:
— Скажите мне по крайней мере, верно ли мое предположение, что она умерла просто от испуга?
— Нет, я не думаю. Тут вероятно были более существенные причины. Теперь же, мисс Стонер, мы должны покинуть вас. Если доктор Ройлот вернется домой и застанет нас, — поездка наша сюда окажется совершенно бесполезной. Прощайте, и не бойтесь; если вы сделаете все, о чем я просил вас, — вы можете быть уверены, что мы скоро устраним всякую опасность, грозящую вам.
Мы с Шерлоком Холмсом без затруднения наняли себе комнату в деревенской гостинице «Корона». Она находилась в верхнем этаже, и нам из окна видны были ворота и обитаемый флигель дома Сток-Моран. Когда
— Знаете что, Уатсон, — сказал мне Холмс, сидя со мной в густевших сумерках комнаты. — Мне немножко совестно брать вас туда с собой. Тут есть положительная опасность.
— Могу я быть полезен вам.
— Ваше присутствие может быть мне большой помощью.
— В таком случае я, разумеется, пойду с вами.
— Я очень благодарен вам.
— Вы говорите об опасности; значит, в этих комнатах вы видели что-нибудь такое, чего я не видел.
— Нет, но мне кажется, что я сделал несколько выводов из того, что и вы видели вместе со мной.
— Я ничего особенного не видел, кроме звоночного шнурка, и должен признаться, что не понимаю, к чему он повешен там.
— Вы видели позже и вентилятор.
— Да, но я не вижу ничего необыкновенного в том, что сделано маленькое отверстие между двумя комнатами. Оно так мало, что даже и крыса не пролезет в него.
— Еще до приезда моего в Сток-Моран, я уже знал, что мы найдем вентилятор в этой комнате.
— Что вы, Холмс?
— Да, знал. Помните, как она рассказывала нам, что сестру ее беспокоил дым сигар доктора Ройлота? Это очевидно указывало на то, что было какое-то сообщение между обеими комнатами. Отверстие могло быть только очень небольшое, а то его непременно заметили бы при обыске комнаты; из этого я заключил, что это вентилятор.
— Но что же в этом особенного?
— Согласитесь однако, что тут несколько странное сочетание обстоятельств. Делают вентилятор, навешивают шнурок, — и девушка, спящая в кровати, внезапно умирает. Разве это не поражает вас?
— Я никакой связи в этом не вижу.
— Вы ничего не заметили особенного в этой кровати?
— Нет.
— Она приделана к полу. Вы прежде когда-нибудь видели, чтобы кровати накрепко прибивали к полу?
— Не помню.
— Кровать эту нельзя было сдвинуть с места; она всегда должна была оставаться в том же положении относительно вентилятора и веревки, — мы можем назвать ее так, потому что она по-видимому никогда и не предназначалась для звонка.
— Холмс, — вскрикнул я. — Теперь я начинаю смутно понимать, на что вы намекаете. Мы только что успеем предупредить самое хитрое и страшное преступление.
— Да, и хитрое, и страшное. Когда доктор — злодей, он всегда бывает самым ужасным преступником. У него есть и смелость, и знание. Пальмер и Притчард [3] были первоклассными учеными; а этот, кажется, еще замечательнее их. Нам с вами, Уатсон, надеюсь, однако, удастся перехитрить его. Кто знает, какие ужасы предстоят нам в эту ночь! Выкурим пока еще трубочку в покое и поговорим о чем-нибудь другом, — повеселее этого!
3
Пальмер
Около девяти часов свет между деревьями исчез, и старинный дом погрузился в полный мрак. Медленно прошли еще два часа; ровно в одиннадцать вдруг засветился яркий огонек в одном окне флигеля.
— Вот наш сигнал, — вскрикнул Холмс, вскакивая со стула. — Он горит в среднем окне.
Выходя, он сказал несколько слов хозяину гостиницы, объяснив ему, что мы отправляемся к знакомому и, может быть, проведем ночь у него. Минуту спустя мы были на железной дороге, где холодный ветер дул нам в лицо, и спешили по направлению желтоватого света, горевшего в ночном мраке и указывавшего нам путь к месту темного дела.
Нам не трудно было войти в сад. В каменной ограде старого парка было много не починенных проломов. Пробираясь между деревьями, мы дошли до луга, перешли его и собирались уже влезть в открытое окно, как вдруг из группы лавровых кустов выскочило что-то, похожее на отвратительного кривляющегося ребенка. Существо это бросилось на траву, кувыркаясь и выворачивая члены, и торопливым шагом скрылось в темноте.
— Боже мой! — прошептал я.
— Вы видели?
Холмс на мгновение тоже испугался. Пальцы его, как щипцы, стиснули мою руку. Потом он тихонько засмеялся.
— Вот приятное общество! — пробормотал он. — Это павиан.
Я совсем было забыл про своеобразных любимцев доктора. Здесь водилась и чита; она каждую минуту могла прыгнуть нам на плечи. Я, признаться, почувствовал некоторое облегчение, когда, по примеру Холмса, сняв башмаки, очутился в комнате. Спутник мой бесшумно закрыл ставни, переставил лампу на стол и огляделся в комнате. Все было совершенно в том же положении, как и днем. Подкравшись ко мне и согнув руку трубой, он шепнул мне в ухо так тихо, что я едва мог расслышать слова:
— Малейший звук расстроит все.
Я кивнул головой в знак того, что понял.
— Нам надо потушить лампу; а то он увидит свет в вентилятор.
Я опять кивнул.
— Не засыпайте, жизнь ваша зависит от этого. Приготовьте на всякий случай пистолет, может быть, он понадобится. Я сяду на кровать, а вы на этот стул.
Я вынул револьвер и положил его на угол стола.
Холмс захватил с собой длинную тонкую трость, которую он положил около себя на постель. Рядом с ней он поставил коробочку спичек и маленький огарок свечки. Потом он потушил лампу, и мы очутились в полной темноте.
Забуду ли я когда-нибудь эти страшные часы бдения во мраке! В отдалении слышался густой звон церковных часов, бивших каждую четверть часа. Какими невыносимо долгими казались мне эти четверти часа! Пробило двенадцать, потом час, два и три; а мы все сидели и ждали, что будет.
Вдруг, в направлении вентилятора, блеснул свет и сейчас же исчез, но вслед за ним стал распространяться запах горевшего керосина и разогретого металла. Кто-то в соседней комнате, очевидно, зажег глухой фонарь. Я услышал тихий звук движения, и потом все опять затихло, только запах все усиливался. С полчаса я просидел, напрягая слух. Тут вдруг мне послышался новый звук. очень тихое шипение как бы тонкой струйки пара, равномерно выходившей из маленького котелка. В то самое мгновение, как раздался этот звук, Холмс вскочил с постели, поспешно зажег спичку и бросился изо всех сил бить тростью по висевшему на стене звоночному шнурку.