Пестрые сказки. Рассказы

Одоевский Владимир Федорович

Задумывался автор и о будущем Отечества. Утопия «4338-й год. Петербургские письма». В ней автор наметил очертания будущего строя России. Писатель-просветитель огромное значение придавал развитию науки и техники. Интересно, что в своей утопии Одоевский представлял себе, что в 44-м столетии Россия и Китай станут центром мировой культуры.

Все размышления писателя в его произведениях ясно показывают, какую роль играл Одоевский в русской литературе того времени. Он занимал видное место среди литераторов пушкинского окружения. А. С. Пушкин, начиная издавать журнал «Современник», одного из первых в сотрудники пригласил Одоевского. Это стало отправной точкой начала их близких дружеских отношений. Но вместе с тем Владимир Одоевский

относился к Пушкину как к «учителю, перед которым важно и полезно лишь одно чувство: «благоговеяние», и считал его «без сомнения народным художником». Влияние Пушкина на творчество Одоевского возвращало его из мира мистики и фантастики в мир реалистический.

После смерти поэта Одоевский в числе близких друзей Пушкина участвовал в разборе его рукописей. Седьмой том «Современника» выпустил уже В. Ф. Одоевский. Ему принадлежит знаменитая фраза: «Солнце русской поэзии закатилось» – из некролога, написанного на смерть поэта.

50-е годы: в это время изменились философские позиции у В. Ф. Одоевского, он все больше начал проникаться идеями научной критической мысли.

Одоевский-просветитель внимательно следил за развитием науки в России и на Западе. Он осознавал, что будущее его родины заложено в привлечении народных масс к науке, и это подсказывало ему мысль о широком массовом просвещении. С горечью он отмечал в своем дневнике: «У народа нет книг, нет музыкальной культуры». И понимание этого заставляло его приняться за популяризацию науки для народа. Одоевский – один из образованных людей своего времени – первый сделал этот важный шаг. Петербургское общество отнеслось к почину Одоевского с недоверием. А он начал выпускать журнал для народа «Сельское чтение» вместе с соиздателем А. П. Заблоцким-Десятовским. Первый номер вышел в 1843 году. В этом журнале были напечатаны статьи из самых разных областей знаний. Вопросы гигиены и медицины поднимались им, о вреде пьянства, грубого обращения, дурного воспитания, «о повальных болезнях», сельскохозяйственные материалы. Множество элементарных научных сведений по физике, астрономии, географии, музыке и литературе – вот далеко не полный перечень тем, волновавших писателя.

Журнал имел необыкновенный успех. Раскупали его нарасхват. Он переиздавался много раз и в течение длительного времени, удерживаясь на рынке, породил, по свидетельству Белинского «целую литературу для простонародия».

Занимаясь популяризацией знаний, он невольно пришел к вопросам воспитания и начал внимательно присматриваться к детскому миру. Свое отношение к детям писатель выразил в цикле сказок, которые он издал под псевдонимом «дедушка Иреней». Неувядаемая прелесть сказок Одоевского, – в частности, «Городок в табакерке», «Мороз Иванович» – трогает сердца и сейчас.

Чувство современности, огромный интерес к тому, чем жила Россия, не оставляла его. Он внимательно следил за произведениями Н. Чернышевского, М. Салтыкова, И. Тургенева, А. Островского, а в музыке – за новым поколением композиторов Н. Римского-Корсакова, П. Чайковского.

Середина 1840-х годов. Министерством народного просвещения 12 июля 1846 года Владимир Федорович Одоевский, старший чиновник II Отделения собственной его императорского величества канцелярии, был утвержден помощником директора Публичной библиотеки и директором Румянцевского музея. До конца жизни он теснейшим образом был связан с его судьбой, много сделав для его реорганизации.

В начале 1850-х годов, к 25-летию царствования Николая I, активно обсуждалась на разных уровнях идея создания в Москве публичной библиотеки и план перемещения Румянцевского музея. В августе 1861 года закончился петербургский период в его истории. В Москве он был размещен в доме Пашкова. В это время В. Ф. Одоевский уже покинул пост директора.

19 июня 1862 года Император Александр II утвердил «Положение о Московском Публичном музеуме и Румянцевском Музеуме». Этот документ

положил начало созданию нового, в дальнейшем крупнейшего национального центра просвещения. Для развития книжной культуры России это имело огромное значение.

На своем большом жизненном пути Владимир Федорович Одоевский всегда оставался современником и соучастником крупных событий русской жизни – от восстания декабристов до реформы 19 февраля 1861 года.

Князь Владимир Федорович Одоевский скончался 27 февраля (11 марта) 1869 года в Москве и был похоронен на кладбище Донского монастыря.

Новый год

(Из записок ленивца)

«Если записывать каждый день своей жизни, то чья жизнь не будет любопытна?» – сказал кто-то.

На это я мог бы очень смело отвечать: «Моя». Что может быть любопытного в жизни человека, который на сем свете ровно ничего не делал!

Я чувствовал, я страдал, я думал за других, о других и для других. Пишу свои записки, перечитываю и не нахожу в них только одного: самого себя. Такое самоотвержение с моей стороны должно расположить читателей в мою пользу: увидим, ошибся ли я в своем расчете, вот несколько дней не моей жизни; если они вам не слишком наскучат, то расскажу и про другие.

Действие I

– Вина! вина! наливай скорее; уже без пяти минут двенадцать.

– Неправда, еще целых полчаса осталось до Нового года… – отвечал Вячеслав, показывая с гордостью на свои деревянные часы с розанами на циферблате и чугунными гирями.

– Это по твоим часам: они всегда целым часом отстают!..

– Зато они иногда двумя часами бегут вперед; оно на то же и наведет, – заметил записной насмешник.

– Неправда, они очень верны, – возразил Вячеслав с досадою, – я их каждый день поверяю по городским…

– Сколько ему гордости придают его часы! – продолжал насмешник. – Купил у носящего за целковый, повесил на стену, смотрите, точно гостиная…

– Неправда, они куплены у часовщика, и за них заплачено двадцать пять рублей…

– Объявляю вам, господа, что от этой славной покупки у нас будет двумя бутылками меньше…

Так мы кричали, шумели, спорили и болтали всякий вздор накануне Нового года в маленькой комнатке Вячеслава в третьем этаже. Нас было человек двенадцать – все мы только что вышли из университета. Вячеслав был немногим богаче всех нас, но как-то щеголеватее и к тому же большой мастер устраивать в своей комнате и хозяйничать: например, у Вячеслава сверх табака водились всегда сыр и так называемое вино из ренскового погреба; в комнате, вместо классической железной кровати студента с байковым одеялом, стоял диван, обтянутый полосатою холстинкою; на этом диване лежали кожаные подушки, с которых на день снимались наволочки; возле дивана был растянут сплетенный из покромок ковер, от чего диван получал вид роскошного оттомана; книги лежали не на полу, по общему обыкновению, но на доске, прибитой к стене под коленкоровой занавеской; не только был стол для письма, но и еще другой стол особенно, хотя и без ящика; над единственным окошком висел кусок полотна; даже были вольтеровские кресла; наконец, знаменитые часы гордо размахивали маятником и довершали убранство комнаты.

Такое пышное устройство возбуждало всеобщую зависть и всеобщее удивление и с тем вместе было причиною, почему квартира Вячеслава была всегда местом наших собраний. Так было и сегодня. За месяц еще Вячеслав преважно пригласил нас встретить у него Новый год, обещая даже сделать жженку. Разумеется, отказа не было. Мы знали, что он уже давно хлопочет о приготовлениях, что заказан пирог и что, сверх обыкновенного его так называемого вина, будет по крайней мере три бутылки шампанского!

После смеха и шума, к двенадцати часам все пришло в порядок.