Пьесы. Том 2
Шрифт:
Король. Когда ты был рядом и заставлял меня, я мылся. А теперь не моюсь. От меня воняет. Одно время я даже отпустил бороду. Ты знал об этом?
Бекет (улыбается). Да. Я очень смеялся.
Король. Потом я ее обрил, потому что она меня раздражала. (Неожиданно вскрикивает, как заблудившийся ребенок.) Бекет, я скучаю!
Бекет (серьезно). Мне так хотелось бы помочь
Король. Чего же ты ждешь? Ты же видишь, что я погибаю!
Бекет (мягко). Чтобы честь бога и честь короля слились воедино.
Король. Боюсь, что это будет не скоро.
Бекет. Да. Боюсь, что это будет не скоро.
Пауза. Слышен только вой ветра.
Король (вдруг). Если нам больше нечего сказать друг другу, лучше пойти погреться.
Бекет. Нам много нужно сказать друг другу, мой государь. Второго такого случая, возможно, не представится.
Король. Тогда спеши, а то мы замерзнем. Придется договариваться не живым людям, а двум ледяным статуям. Я твой король, Бекет! И пока мы будем ходить по этой земле, именно ты обязан сделать первый шаг. Я готов забыть многое, кроме одного, что я король. Ты меня научил этому.
Бекет (серьезно). Не забывайте этого никогда, мой государь. Даже если идете против бога! У вас другая задача - держать руль корабля.
Король. А у тебя какая задача?
Бекет. Я должен всеми силами оказывать вам сопротивление, когда вы будете плыть против ветра.
Король. Ждать попутного ветра, Бекет? Это было бы слишком хорошо! Такое плавание годится для девчонок. Бог и король вместе? Этого никогда не бывает. Правда, один раз за сто лет было, во время крестовых походов, когда весь христианский мир кричал: «Во имя бога!» А ты же сам знаешь, какова кухня этих крестовых походов. Все остальное время - встречный ветер. Нужно, чтобы хоть один из двух умел лавировать.
Бекет. А также, чтобы другой взял на себя заботу о нелепом встречном ветре и о боге. Работа была поделена раз навсегда. Беда в том, что поделена она между нами, государь, а мы были друзьями.
Король (брюзгливо). Не понимаю, что нужно королю Франции! Он три дня уговаривал меня, чтобы мы с тобой помирились. Зачем ты доводишь меня до крайности? Для чего?
Бекет. Ни для чего.
Король. Ты же знаешь, что я король и должен действовать как король. На что ты надеешься? На мою слабость?
Бекет. Нет. Она бы меня сразила.
Король. Победить меня силой?
Бекет. Сила - это вы.
Король. Убедить
Бекет. Тоже нет. Я не могу вас убедить. Я могу только сказать вам - нет.
Король. Нужно же быть логичным, Бекет!
Бекет. Нет. Это не так уж необходимо, мой король. Нужно только выполнять то дело, которое на тебя возложено, - пусть это даже нелепо, - но выполнять до конца.
Король. А ведь я тебя хорошо знал! Целых десять лет, милый мой саксонец! На охоте, в борделе, на войне... Ночи напролет за кружкой вина; в постели одной и той же девки, и даже в Совете мы трудились вместе. Нелепо! Вот уж действительно слово, которое не похоже на тебя.
Бекет. Возможно. Я и сам на себя теперь не похож.
Король (насмешливо). Тебя осенила благодать?
Бекет (серьезно). Не та, что вы думаете. Ее я недостоин.
Король. Ты вновь почувствовал себя саксонцем, несмотря на покровительство папы?
Бекет. Даже и не это.
Король. Так что же тогда?
Бекет. Просто впервые в жизни в пустом соборе во Франции, где по вашему приказу я взвалил на себя эту ношу, я почувствовал за что-то ответственность. Я был человеком без чести. И вдруг я обрел эту честь, ту, о которой даже не мог мечтать, честь господню. Честь непостижимую и хрупкую, как гонимое королевское дитя.
Король (более грубо). Может быть, перейдем на более понятный язык, Бекет? На тот, который я понимаю? Иначе мы никогда не придем к концу. Мне холодно. И, кроме того, нас ждут там.
Бекет. Я говорю понятно.
Король. Тогда, значит, я глуп. Говори со мной, как о глупцом. Это - приказ. Снимешь ли ты отлучение от церкви с Вильгельма Энсфорда и других моих людей? Отлучение, которое ты провозгласил, несмотря на уговоры епископов?
Бекет. Нет, мой государь. Это мое единственное оружие, чтобы защитить доверенное мне нагое дитя.
Король. Согласен ли ты принять двенадцать предложений, одобренных епископами в Нортгемптоне в твое отсутствие, а именно - отказаться от противозаконной поддержки саксонских крепостных, которые постригаются в монахи, чтобы избежать рабства?
Бекет. Нет, мой государь. Ибо мой долг защищать моих овец, а они - мои овцы. (После паузы.) И также я не соглашусь с тем, чтобы назначение священников было отнято у епископата или чтобы священнослужитель был подсуден иному суду, кроме церковного. В этом мой долг пастыря, и я не имею права отказаться от него. Но во имя мира и так как вы должны остаться королем я принимаю все девять остальных условий. Все, кроме чести господней!