Пьесы. Том 2

Ануй Жан

Королева-мать (вдруг гневно взрывается). Довольно, сын мой! Эта игра недостойна ни вас, ни нас. Вы сами этого пожелали - хотя я была против, - так играйте же по крайней мере с достоинством.

Король (поворачивается к ней, он взбешен). Я играю в те игры, мадам, которые меня развлекают, и играю тем способом, который меня развлекает! Это карнавальная шутка, впрочем, не имеющая никакого значения, - если ваш новый король только шевельнется, скажите мне, я быстро с ним расправлюсь - пинком в зад, - но шутка эта имеет ту ценность, что покажет нашему вновь обретенному другу архиепископу примасу, что мы можем обойтись и без него. У примаса Англии есть старинная привилегия, за которую он твердо держится, - он единственный имеет право на помазание и коронование

королей нашей страны. Так вот этот старый негодяй архиепископ Йоркский с разрешения папы - я заплатил ему - завтра же будет венчать на царство нашего сына в нашем соборе. А! Превосходная шутка! (Шумно смеется среди общего молчания.) А! Превосходная, великолепная шутка! А! Воображаю физиономию Бекета, когда ему придется проглотить это! (Сыну.) А сейчас убирайся с этого места, болван, и иди со своим куском мяса на конец стола. Ведь только завтра ты будешь официально возведен на престол. (Мальчик, покорно и злобно глядя на отца, пересаживается, унося свою тарелку. Провожает его взглядом, насмешливо.) Какой взгляд! Сыновние чувства - великое дело, мессиры! Ты хотел бы, чтобы это было поскорей, звереныш? Тебе очень хочется поскорей стать Генрихом Третьим и увидеть, как твой папочка неподвижно лежит на катафалке? Придется подождать! Папочка здоров! Папочка на редкость здоров!

Королева-мать. Видит бог, сын мой, я не возражала против вашей попытки примириться с этим ничтожеством, причинившим вам только одно зло!.. Видит бог, я не понимаю вашей ненависти к нему! Но пусть она не доведет вас до поступка, грозящего важными последствиями, - ради одного удовольствия нанести удар его гордыне. Генрих - еще ребенок. Но ведь и вы были не старше, когда захотели управлять сами, вопреки моей воле. Честолюбцы, которые всегда окружают королей, могут посоветовать ему выступить против вас и, воспользовавшись этим поспешным коронованием, разделить королевство! Одумайтесь, еще есть время.

Король. Я еще не умер, мадам, поверьте! И для меня нет большей радости, чем увидеть лицо надменного моего друга Бекета, когда он поймет, что у него похитили важнейшую привилегию примаса! Я уступил ему в некоторых пунктах, но я знал, что мой час настанет.

Королева-мать (гордо выпрямляется). Генрих! Я дольше, чем вы, несла на себе бремя королевской власти. Я была вашей королевой, и я ваша мать. Вы должны считаться с интересами великого государства, а не с вашими настроениями. Вы и так уж слишком много уступили королю Франции в Ферте-Бернар. Вы обязаны думать об Англии, а не о вашей ненависти или обманутой любви к этому человеку!

Король (тоже выпрямившись, в гневе). Обманутая любовь! Обманутая любовь! Кто вам позволил, мадам, заниматься моими личными чувствами?

Королева-мать. Вы питаете против этого человека злобу, и болезненную и не мужскую! Король, ваш отец, быстрее и проще расправлялся со своими врагами. Он приказывал их убивать и больше о них не говорил. Если бы Томас Бекет был женщиной, которая вам изменила и которую вы продолжали бы любить, вы поступили бы точно так же. Ей-богу, вырвите его раз навсегда из вашего сердца.(Неожиданно краснеет.) Ах, если бы я была мужчиной!

Король (насмешливо). Возблагодарим бога, мадам. Он наделил вас женской грудью, которая мне, впрочем, не пригодилась... Я сосал грудь крестьянки.

Королева-мать (резко). Несомненно из-за этого-то вы так грубы, мой сын.

Молодая королева (внезапно вступает в разговор). А мне, вы думаете, нечего сказать? Я терпела ваших любовниц, сударь, и вы считаете, что я вечно буду все терпеть? Наверно, вы принимаете меня за одну из ваших девок? Забыли о моем происхождении? Я устала от того, что всюду натыкаюсь на этого Бекета! Вечно он! Вечно он! Говорят только о нем! Было даже лучше, когда вы его любили! Я женщина. Я ваша жена и ваша королева. Я не желаю, чтобы меня унижали. Я буду жаловаться моему отцу, герцогу Аквитанскому! Моему дяде, императору! Всем королям Европы - моим родственникам! Я буду жаловаться богу!

Король (громовым голосом, он несколько вульгарен).

Начните с бога, мадам! Бегите в вашу молельню, посмотрите, там ли он? (Повернувшись к матери, загораясь гневом.) А вы, мадам, бегите в свою комнату, стройте там тайные козни со своими тайными советниками! Убирайтесь обе! Не желаю больше вас видеть! Меня тошнит, когда я вас вижу! И молодой Генрих Третий - тоже! И побыстрее!(Пинком ноги выталкивает сына, рычит.) Моей королевской ногой по вашему королевскому заду. Всю семью к черту, если только он пожелает вас взять! Убирайтесь! А ну убирайтесь все! (Они поспешно уходят, слышно только шуршание шелка. Поворачивается к баронам, которые стоят, пораженные ужасом; успокоившись.) Выпьем, мессиры, вы только на это и годитесь. Напьемся допьяна, будем пить всю ночь, как настоящие мужчины, до тех пор, пока не упадем под стол. (Наливает всем, потом жестом подзывает их к себе.) А! Мои четыре дурачка! Верные мои! С вами тепло как в хлеву! Работяги вы! Пустоголовые вы! (Стучит их по лбам.) Ни малейшей искорки там внутри, ничто не смутит покой вашей души! Подумать только, что до него я был таким, как вы! Просто машина, здоровая, большая, годная только на то, чтобы рыгать с похмелья, мочиться, спать с девками и драться. Что ты сделал с этой машиной, Бекет, что она перестала крутиться как положено? (Внезапно.) Думаете ли вы хоть иногда, барон?

Второй барон. Никогда, ваше величество. Такое англичанину никогда не удавалось. Это вредно. И, кроме того, у дворянина есть другие занятия.

Король (вдруг успокаивается). Выпьем, мессиры! Это всегда во все времена считалось невредным.(Наливает себе, баронам.) Бекет высадился на берег? Мне говорили, что все это время море было настолько бурное, что он не мог переправиться.

Первый барон (мрачно). Он высадился, ваше величество, несмотря на бурное море.

Король. Где?

Первый барон. Па пустынном берегу, недалеко от Сандуича.

Король. Бог не пожелал, чтобы он утонул?

Первый барон. Нет.

Король (внезапно, с угрюмым видом, глядя исподлобья). Никто его там не ждал? Однако у него в Англии много друзей!

Первый барон. Его ждали Жерве, граф Кентский, Ренью де Брок и Реньо де Гаренн. Жерве говорил, что своими руками прикончит его, если только он посмеет высадиться. Но англичане, жители всех прибрежных городов, вооружились, чтобы сопровождать архиепископа. И епископ Оксфордский вышел навстречу баронам, заклиная их не проливать кровь и не делать вас предателем, раз у архиепископа есть ваша охранная грамота.

Король (угрюмо). У него есть моя охранная грамота.

Первый барон. Вдоль всего пути до Кентербери его ждали крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, они приветствовали его радостными криками и сопровождали от деревни до деревни. Ни один богатый человек не появился, ни один норманн.

Король. Только саксонцы?

Первый барон. Бедняки, вооруженные самодельными щитами и заржавленными копьями. Словом, чернь. Но их много, они расположились лагерем вокруг Кентербери, чтобы его охранять, выбрали вожаков. Невиданное количество нищих в лохмотьях вылезло из всех щелей. Епископы и бароны заперлись в крепостях, они опасаются за свою безопасность, так как этот сброд держит в руках весь край.(Мрачно.) Никогда бы не поверил, что в Англии так много людей!

Король (молчалив, угнетен. Внезапно встает; тяжело роняет слова). Негодяй, он ел мой хлеб! Я вытащил его из ничтожества! Саксонское отродье! И я его любил! (Кричит, как безумный.). Я любил его! (С нелепым вызовом.) Да, я его любил! Да и сейчас еще люблю! Хватит, господи, хватит! Остановись, с меня хватит! (Бросается на ложе, корчась в нервных судорогах, рыдая, разрывает зубами тюфяк.)

Бароны в изумлении подступают к нему.