Пьесы

Мамилиев Аширмурад

М е р д ж е н. Иными словами, я спасу фабрику от тебя, от твоего стиля руководства, так?

Х е к и м о в (усмехается). Я не сержусь на тебя, Мерджен, золотко. По моим понятиям, каждый из нас двоих живет один у другого в крови. Пусть даже нет уже любви. Но ведь десять лет!.. Шутка ли? Разве мужчина и женщина в любви мешают только пот?

М е р д ж е н (как бы размышляя вслух). Я спасу фабрику от тебя. А вот кто спасет от тебя главк?

Х е к и м о в. Зачем же его спасать? Может, это мое призвание? Руководство, но на более высоком уровне.

М е р д ж е н. Ты думаешь?

Х е к и м о в. Я уверен. Я скорее

теоретик. Я всегда был плохим практиком. В детстве я любил читать книги…

М е р д ж е н (перебивает). И хотел быть Д’Артаньяном? Помню. Ты сказал мне об этом тогда… в Фирюзе… В тот день! До! Охмуряя меня. Опутывая меня ложью. Красовался!

Х е к и м о в. Опять ты об этом?! Перестань! (Искренне возмущается.) Что ж, по-твоему, я и родился таким обманщиком, да?! Но ведь так не бывает! По тем же твоим мудрым, железным законам. Кто-то, очевидно, сделал меня таким. Значит, я жертва! (Смеется неожиданному повороту разговора.) А может, мы, шустрые, энергичные мужички, выполняем некую важную миссию в делах матушки-природы. Ее задачу! Как волки — в лесу. Может, мы своего рода санитары. Выявляем и практически избавляем общество от слабой, нестойкой породы женщин, от их слабого, нестойкого потомства. Ведь у так называемых вечных общественных невест, легкодоступных и, как правило, уже слегка помятых обстоятельствами, надломленных, меньше шансов на семью. Жизни нужно лучшее, здоровое! Я, конечно, шучу, Мерджен, шучу! Но кто его знает?

М е р д ж е н. Да ты и вправду теоретик, Нурлы-Д’Артаньян! И не исключена возможность, что из главка ты шагнешь еще выше, а там — еще. Но ведь это опасно: рыба-то гниет с головы.

Х е к и м о в. Ты сама станешь фабричной головой, Мерджен! Бери фабрику. И не мешай мне.

М е р д ж е н. Мне ты — фабрику. А тем или тому, кто устраивает тебя в главк, — туда какая мзда? Я давно догадывалась, а за эти три недели твердо поняла, что вы с Гошлыевым сильно мудрили здесь. Интересно, какой приварок ты сделал себе за эти годы?

Х е к и м о в. У тебя больное воображение, Мерджен. Ты раздражена. Ты ненавидишь меня. Сейчас уже ясно, что нам не работать вместе на одном предприятии. Бери фабрику. Я уйду в главк. Ты получаешь реальную возможность сделать фабрику образцовой, помочь народу. Мерджен, чудачка, ты реализуешь свою романтическую мечту! Пойми, другого шанса у тебя не будет. Ни-ког-да!

Мерджен растерянно смотрит на Хекимова.

Ну, иди же на склад, где лежит гора обуви и ждет твоего штампа!

М е р д ж е н (явно колеблясь). Нет, Нурлы… Я хочу побороться с тобой! С тобой — как с явлением!

Х е к и м о в. Вот и борись, милая, борись! Бери фабрику и борись!

М е р д ж е н. То есть?

Х е к и м о в. Разве у директора фабрики, да еще образцовой, в какую ты, я не сомневаюсь, превратишь нашу через год-другой, меньше возможностей для борьбы с отрицательными явлениями в нашей жизни? Ты директор — ты номенклатура! Ты — депутат райсовета! И так далее… Это же реальная сила. А сейчас ты кто? Где твоя армия? Где твое оружие? Повторяю, бери фабрику и… догоняй меня! Догоняй и борись! Сотри меня в порошок! Карабкайся вверх — по лестнице! А сейчас не цепляйся ко мне, Мерджен.

М е р д ж е н. Но это же очередная сделка с совестью!

Х е к и м о в. Так ведь ради дела! Ради заветной цели! Ради возможностей успешной борьбы! Разве победа не стоит некоторых личных моральных жертв? Догоняй! Со ступеньки на ступеньку!

М е р д ж е н. Но ведь и ты… и вы там

тоже со ступеньки на ступеньку! И будете мешать делу! Вы ведь выше. Как же вас догонишь?

Х е к и м о в (усмехается). А вот этого уж я не знаю, Мерджен, золотко. Не знаю. Но ведь шансы есть. Вспомни велосипедные гонки — за лидером. У того, кто сзади, — стимулы, порыв, злость! Задетое самолюбие! Честь! Бери фабрику!

М е р д ж е н (с горечью). «Честь»! Сверху так просто оглушить человека по голове. Возьму фабрику — а через полгодика вы же меня и спихнете. Утопите! То не дадите, это не дадите. Завалите мой план.

Х е к и м о в. Всегда есть возможность сработаться, Мерджен. Работали же мы с тобой как-то все эти годы? Закрывала же ты глаза на наши производственные огрехи?

М е р д ж е н. Да, но я многого не знала. Я не знала, что вы с Гошлыевым систематически сплавляете первосортную кожу налево. Рулонами! Годами! Не знала про вашу левую обувь! Про твоих людей из горторга в Теджене.

Х е к и м о в. Перестань! «Не знала»! А наши с тобой вояжи в Кисловодск, в Баку, за Каспий! Самолеты, гостиницы, рестораны, такси… Как ужин — так сотня! Что я — наследник японского императора?

М е р д ж е н. Когда это было!

Х е к и м о в. Неважно, но было.

М е р д ж е н. Ей-богу, я точно не знала. Только догадывалась…

Х е к и м о в. Хорошо, кончили об этом! Ты получишь фабрику, спустишься на землю. И мы будем прекрасно работать. А сейчас нам нужен план. Фабрике. Мне. И тебе. Договорились? Ну?

Мерджен молчит, думает.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Х е к и м о в. Напрасно размышляешь, Мерджен!

М е р д ж е н. Я не о твоем предложении, Нурлы.

Х е к и м о в. О чем же?

М е р д ж е н. Я думаю, сказать тебе или не сказать?

Х е к и м о в. Что сказать или не сказать?

Долгая пауза.

М е р д ж е н. Скажу. Так или иначе тебе скажут сегодня другие. (Волнуется. Молчит, ищет слова. Понизив голос.) Я пошла на тебя войной, Нурлы. В открытую. После того как я убедилась, что одним из главных препятствий, тормозящих коренное улучшение работы нашей фабрики, является ее директор, Нурлы, я решила выступить против тебя. Неделю тому назад я написала письмо, обстоятельную докладную записку, в которой содержится анализ причин, приводящих к выпуску малокачественной и недоброкачественной продукции, и план перестройки работы фабрики. Коренной перестройки! Которая позволит внедрением ряда мер вывести фабрику в число высокорентабельных предприятий. Цель — продукция высшего качества. Я все обосновала, все подсчитала, все продумала, нашла скрытые резервы производства… (Многозначительно, подчеркнуто.) И кое-что более любопытное… Ну, и конечно, я написала, что…

Х е к и м о в (перебивает, небрежно). Куда ты написала? В главк?

М е р д ж е н. Нет.

Х е к и м о в (вскидывает брови). Что, самому министру?

М е р д ж е н. Нет.

Х е к и м о в (хмурится). Неужели?..

М е р д ж е н. Да. Именно туда.

Опять долгая пауза. Хекимов в упор тяжелым взглядом смотрит на Мерджен.

Х е к и м о в. Ах, вот оно что! Так, так… Но ты проиграешь, Мерджен. Не тешь себя надеждой.