Пьесы
Шрифт:
Т а т ь я н а (не сразу). Такая песня хоть у кого слезы выжмет.
П е т р. А я чо говорил? Ошкуряков ушлый мужик. В фольклоре ох как секет. Телик-то позволь досмотреть. Умру, ежели не позволишь.
Т а т ь я н а (обессиленно). Может, и впрямь дозволить? И тогда все само собою решится. Или, наоборот, еще больше запутается?
П е т р. Позволь, Тань, позволь. Душевно тебя прошу. Не досмотрю, после места себе не найду.
Т а т ь я н а. Зато тебе найдут место.
П е т р. Матч-то
Т а т ь я н а. Убирайся! Посадят ведь!
П е т р (с мимолетной горькой улыбкой). Это несущественно, Тань. Это, как говорится, мелочи жизни. (Справившись со своим волнением.) Блохин-то! Ай да Олег! С поворота врезал…
Входит Ю р а.
Ю р а. Мое почтение, сэр.
П е т р (с деланным изумлением). Ведь это сын мой, Тань! Гляди ты: точно сын! Вырос-то как! Ох как вырос он! Я и оглянуться не успел. Это сколько ж тебе сейчас? Шестнадцать? А то и все семнадцать?
Ю р а (криво улыбаясь). Что-то в этом районе.
П е т р. Ну давай поздороваемся. Обними своего тятьку.
Обнимаются.
Тятька тебя любит, сынок. Жаль, подарочка не купил. Не чаял, что встречу. Да нет, погоди! Вот зажигалка, хоть и самодельная, а все же вещь. Ты ведь куришь, конечно?
Ю р а. Конечно, не курю.
П е т р. Как-то несовременно. Теперь даже пятиклассники курят. Бери зажигалку-то, может, сгодится.
Ю р а. Благодарю, родитель. Но я человек нового склада. Хочу в этой жизни что-нибудь сделать. Потому здоровье свое берегу.
П е т р. Ну да, ну да. Как говорил один мой знакомый: «Хочу умереть здоровеньким». Так и случилось. Ни разу не поболев, попал под автобус… Зажигалка, значит, не годится. Тогда хоть часы возьми. «Победа» называются. Бери, бери! Я для тебя, сынок, не то что часов, я для тебя жизни не пожалею.
Ю р а. У меня есть часы, родитель. «Электроника» называются.
П е т р. Отстал я маленько. А ты вырос. Очень уж быстро ты вырос. Когда же мы в последний-то раз виделись? (Бросил мимолетный взгляд на Татьяну.)
Ю р а. Я тогда в десятом учился.
П е т р. В десятом? Угу… А щас ты…
Ю р а. А щас я институт кончаю.
П е т р. Иди ты! Хм, какие сюрпризы! Опять, стало быть, я промахнулся. А что дивиться: видимся-то редко. Ты в интернате завсегда, в районе, я — в Канске… С места на место все летаю. Грузчиком был, сторожем, агентом Госстраха… Пришвартоваться куда-то хотел…
Ю р а. Ну и как? Неужели негде бросить якорь?
П е т р. Мест много, сынок. Да музыка там не звучит.
Т а т ь я н а. Во сколько идет ближайший поезд?
П е т р. Теперь только вечером. Так что ящик-то зря выключила. Ребята в азарт вошли.
Т а т ь я н а. Юрка, заводи машину. Отвезешь этого чудика в Канск.
П е т р. Ты купила машину?
Ю р а. Ошибаетесь, любезный. Это я купил.
П е т р. Гляди ты, Рокфеллер какой! А я ему самодельную зажигалку… Хм… молодой, да ранний.
Ю р а. Тут ты прав… обошел я тебя на повороте. Даже не набрав должной скорости… Вот наберу, тогда посмотрим. (Уходит.)
П е т р. Такая, значит, ситуевина, Тань! Парень-то скорость набирает. А я, как и раньше: шаг вперед, да два в сторону.
Т а т ь я н а. Извести меня, если что… (Ударяет Петра по щеке. С болью.) Сказал бы, что деньги нужны. Мне свои не солить… лежат без движения.
П е т р (с благоговением поцеловав ее руку). Я уж и так много одолжался у тебя. Ведь я, Тань, тоже гордость свою имею. Поимей это в виду. Что взял — ворочу. Ну, а если что… позаботься о Валентине. Без меня ему кисло придется. (Уходит.)
Затемнение.
Бьют часы. Не часы отбивают они, а недели, месяцы, годы… П е т р в казенном бушлате.
П е т р. Хорошо тут, ночи белые. Как на ладошке все видно. Месяц такой непрошеный повис. А надо всем миром — солнце. Слыхал я, будто ученые обнаружили, что солнце пульсирует. Врут они… солнце дышит… Дышит и думает… за всех за нас. Мы-то думать иногда ленимся. Некогда нам думать… все спешим. Я, может, впервые в жизни задумался… вот тут. Есть о чем… и есть где. Выберешься на сопку — всю Россию видать! Лежишь и грезишь на сопке… от морошки дух такой пряный… Не поймешь сразу — петь ли, плакать ли хочется… (Поет.)
«Дальний плач тальянки, голос одинокий — И такой родимый, и такой далекий. Плачет и смеется песня лиховая. Где ты, моя липа, липа вековая?»Таня, Танюха! Знала бы ты, сколь песен я про тебя написал! Весь в песнях расплавился…
Изба. Никого нет.
Входит Ю р а. Он с рулоном бумаги, с кистями.
Бьют часы. Остервенело мяукает кот.