Пэт из Серебряной рощи
Шрифт:
– Я не боюсь тетушку Френсис или тетушку Онорию, но вот старенькая бабушка Ханна и кузен Дэн… – призналась Пэт.
– Да ты не бойся! Может, ты вообще старуху не увидишь! Она шестнадцать лет с постели не встает, ей уж девяносто три! А старого Дэнни чего бояться, он же безобидный. В детстве он заснул, скатился с лестницы и с тех пор прежним уже не стал. Кое-кто говорит, что он видит призраков.
– Ой, Джуди, а в том доме есть призраки?
– Сейчас нет. Раньше были. И все на ферме этого стыдились.
– Почему?
– Одни думают, что призрак в доме – это позор. А другие считают это честью. Призрак с фермы много
– С какими рожами?
– А с такими. Ваза стоит на каминной полке. У них как-то служила одна девушка, Сара Дженкинс, так вот она божилась, что, когда протирала с этой полки пыль, ваза ей скорчила рожу. Ясно, что она и близко больше к вазе не подходила.
Перспективы были восхитительными. Но Пэт показалось, что Джуди не слишком жалует обитателей фермы.
– Мебель у них очень богатая, Джуди.
– П-ф, богатая! – Джуди сразу почувствовала, что Пэт пытается ее поддеть. – Мы в богатстве кое-что понимаем. Я девчонкой работала в замке Макдемотт! Вот у них одеяла были из кружева и атласа, а лестницы из белого мрамора, с золотыми перилами. Еду подавали на чистом золоте, а шампанское – в вазах со льдом. И слуг было человек тридцать. Да у них были даже слуги для слуг! На Рождество старый лорд дарил каждому по золотому соверену – уж будьте любезны! И что по сравнению с этим твоя ферма? Если тетка Онория попросит, не забудь, прочти ей то, что выучила в прошлое воскресенье.
– Джуди, я не смогу ей прочесть стихи без ошибок.
– А ты, золотко, закрой глаза и представь, что у нее вместо головы кочан капусты. Хотя старому Джеду Кеттермолу это не помогло.
– А что с ним случилось, Джуди?
– Он считал себя умнее всех и в Бога не верил. Пошел однажды на молитвенное собрание в Южной долине. Его проводил старый мистер Кэмпбелл, когда там служил. И вот туда принесло Джеда Кеттермола, специально, чтобы всем досадить. После общей молитвы он встал и сказал: «Я не верю, что есть Бог. А если и есть, то он старый и жестокий тиран. Пусть поразит меня молнией за мои слова, если он есть». Раздулся, значит, как индюк, и уселся, довольный собой. Все так и застыли – услышишь, как иголка упадет. Тут встала твоя тетка Онория и говорит: «С чего ты взял, Джедедайя Кеттермол, что Господу есть до тебя дело?» И все засмеялись. Джед сразу сдулся, как спущенный шарик, и с тех пор помалкивал. Ну вот, и уроки твои готовы, и мой маринад. Теперь испечем яблоки с гвоздикой для вкуса.
– Жаль, что Сида нет, – вздохнула Пэт. – Он любит яблоки с гвоздикой. Как ты думаешь, он вернется в воскресенье? Еще одну неделю без него я не переживу.
– Не привыкай к Сиду, золотко. Вырастешь, и разойдутся у вас дорожки.
– Этого никогда не случится, Джуди! Мы с Сидом всегда будем жить в Серебряной роще и никогда ни на ком не женимся. Мы давно все решили.
Джуди вздохнула.
– Лучше бы тебе с ним не водиться. Найди себе в школе подружек. Винни же нашла.
– Мне
Раз уж Пэт все равно пришлось отправляться на Ферму у залива, она радовалась, что визит назначили на эту субботу. Папа собирался заменить забор вокруг сада, а Пэт не хотелось смотреть, как разбирают старый забор. Он весь порос чудесными лишайниками, по столбам вился виноград, а вдоль всего забора стояла стена тминных кустов по пояс высотой.
У Джуди тоже были причины радоваться. Старый тополь в углу двора весь прогнил и угрожал при первом урагане свалиться на курятник. Джуди сговорилась с Длинным Алеком, что он срубит дерево, когда Пэт уедет. Она понимала, что каждый удар топора будет наносить девочке глубокую рану в сердце.
Джо довез Пэт до фермы на автомобиле. Когда они выехали на дорожку, Пэт высунулась помахать Серебряной роще на прощание. На веревке сохли три костюмчика Крошки, и казалось, что они танцуют с ветром. Пэт вздохнула и решила получить максимум удовольствия. День был хорош. Стоял сладкий голубоватый осенний туман. Они ехали к ферме под горку, через еловую рощу. По краям дороги росли папоротники с лилово-алыми пятнами ирги. Впереди девочку ждало море и старый каменный дом, серевший на фоне неба. Он стоял так близко к набегающим волнам, что в шторм они порой окатывали крыльцо. Это был старый, мудрый дом, который знал много тайн. Пэт всегда это чувствовала. Мама выросла в этом доме, а значит, он заслуживал любви, кто бы сейчас в нем ни жил.
На Ферму у залива нечасто приезжали автомобили, так что появление Пэт произвело впечатление. Тетушки вышли и чопорно поздоровались, а кузен Дэн помахал рукой с близлежащего поля, которое он распахивал красными бороздами, очень ровными и красивыми. Кузен Дэн гордился своим умением пахать.
Джо умчался, оставив Пэт терпеть муки гостеприимства. Лица у тетушек были такими же жесткими, как их старомодные накрахмаленные нижние юбки. Обе они не представляли, о чем говорить с этим длинноногим загорелым ребенком, но считали семейным долгом пригласить Пэт к себе. Ее повели поздороваться с пратетушкой Ханной. Крошечная сморщенная старушка пристально разглядывала девочку из-под вороха одеял.
– Что же это, малышка Мэри? – произнес тонкий голосок.
– Нет. Я Патрисия Гардинер, – сказала Пэт, которая терпеть не могла, когда ее звали чьей-то малышкой, пусть даже маминой.
Пратетушка Ханна положила ей на плечо высохшую лапку и притянула девочку к себе, всматриваясь старыми голубыми глазами. Такими старыми, что к ним возвратилось зрение.
– Не красавица, – пробормотала она.
– Она может еще похорошеть, – вставила тетя Френсис, которая всегда пыталась найти во всем хорошее, – сейчас она, конечно, ужасно загорела.
Коричневое от загара, атласно гладкое личико Пэт негодующе вспыхнуло. Пусть она не красавица, но какое право они имеют ее критиковать подобным образом. Джуди сказала бы, что это невежливо. А когда они спустились вниз, тетушка Онория всплеснула руками:
– Дитя мое, у тебя платье порвано.
Пэт не понравилось, что ее так называют. Ей захотелось показать тетушке Онории язык, но это было бы невежливо. Она стояла очень ровно, пока тетушка не нашла иголку с ниткой и не зашила прореху.