Пета бяху или по миру наугад

Кохинор Полина

"Ну что?" - нетерпеливо воскликнул тангир.

–  Её везут в Тайшан.

–  Везут?
– Эрик ударил гнедую каблуками в бока и в мановение ока оказался вплотную к магу. Схватил его за рукав и умоляюще посмотрел в спокойные синие глаза.
– Юлю поймали? Кто?

–  Солдаты Бергеша.

–  Не вящие…

Облегчение на лице мальчишки задело Шайлэ, и он поспешно отвёл взгляд. "Какие же мы благодетели мира, если даже беглый главернский раб боится нас больше, чем ловцов и солдат? Впрочем, правильно боится. Солдаты лишь немного поиграются, выпорют и вернут хозяину, а вящие даже разбираться не станут - убьют. Только за то, что он был рядом с иноземной магичкой. Убьют и пойдут дальше, спасать Аренту. От чего? Кому помешали оборотни, эльфы и прочие? Почему нельзя сосуществовать мирно? Кому и что мы доказываем?"

"Может, займёшься самобичеванием на досуге?

До Тайшана два дня пути! И это если ехать, а не ползти".

"Ты прав, Горр, надо спешить", - согласился Шайлэ и, выдернув рукав плаща из цепких пальцев мальчишки, пришпорил коня.

Острый, резкий запах ударил в ноздри, заставив Юльку наморщить нос и смачно чихнуть. В голове что-то неприятно бумкнуло, виски на мгновение сдавили невидимые пальцы, но тут же милостиво разжались, привнеся в душу волнительную благодать. Неприятный запах испарился, и девушка полной грудью вдохнула тёплый сладкий аромат роз. В мыслях тут же возникла безмятежная картина: широкий балкон с видом на спокойное зеленовато-синее море, плетёное кресло и фарфоровые вазоны с цветами. Десятки, сотни бутонов, всевозможных тонов и оттенков, раскрытых и только собирающихся распуститься, с вытянутыми, треугольными и закруглёнными лепестками, свежие, ещё хранящие на себе капельки холодной утренней росы.

–  Божественно… - счастливо протянула Юля и открыла глаза.

Первым, что она увидела, был безбрежный зеркальный потолок, в серебристой глади которого отражался огромный, полупустой и совершенно незнакомый девушке зал. Светлые мраморные стены, бело-серо-голубая мозаика пола - небо под ногами. Тонкие рваные нити перистых облаков сплетались и скручивались в замысловатый узор, тончайшей сетью опутывая каменный постамент в центре зала, на котором возвышалась исполинская круглая кровать, застеленная ярко-синим покрывалом с тяжёлыми серебряными кистями и искусной золотой вышивкой. Таких огромных кроватей Юлька даже на картинках ни разу не видела. Зато на ней свободно помещались распахнутые, как в полёте, крылья. Чистые, уложенные перышко к пёрышку. Белоснежные, как альпийский снег, с тонкой золотой каёмкой на кончиках. "Почему они говорили о гарпиях? Гарпии это чудовища…" Юля оторвала взгляд от крыльев и наконец оглядела себя целиком. Многоцветные волосы, вымытые и заботливо расчёсанные, блестящим шёлковым полукругом разложены вокруг головы, карие глаза отливают яркой смесью лесной зелени и шафрана. Черты лица стали немного мягче и как-то тоньше, губы чуть потемнели и приобрели нежный малиновый оттенок. Подняв левую руку, девушка заторможено взглянула на длинные, цвета небесной лазури ногти с золотистым вихрем узора и вновь устремила взгляд к зеркальному потолку. Смотреть на себя было приятно. И занятно. "Одного взгляда достаточно, чтобы понять - я больше не человек. Даже если б крыльев не было… Так вот какая я теперь".

Юлька уронила руку на постель и провела ладонями по гладкой жемчужно-серой ткани платья, плотной и одновременно мягкой, как пух. Пальцы коснулись позолоченной пряжки пояса, пробежались по россыпи разноцветных камней, утопленных в драгоценный металл, и замерли: в голову девушки внезапно закралась мысль, что происходящее очень похоже на сон. "Я не должна быть здесь… Он ждёт меня". Вдоль позвоночника пламенной искрой скользнула боль и растворилась в упоительном аромате цветов. Юля улыбнулась своему отражению, радостно вздохнула, увидев ответную улыбку, и прикрыла глаза. Но лишь на мгновение, ибо в следующий миг зал наполнился звуками: щебетом птиц, отдалённым шумом морского прибоя, хрустальным перезвоном крохотных колокольчиков и витиеватой, немного грустной, но удивительно притягательной музыкой.

–  Я люблю музыку… Хочу танцевать!
– прошептала Юлька, села и тут же покачнулась.

Про крылья она как-то забыла. А зря. Снежно-белая перьевая "конструкция" на поверку оказалась на редкость тяжёлой. И неудобной к тому же. Она тянула назад, заставляя Юльку сгибаться пополам, утыкаясь носом в согнутые колени, и вонзать сине-золотые ногти в роскошное покрывало. С трудом обретя равновесие, Юля попыталась пошевелить крыльями. После череды конвульсивных подёргиваний, пары десятков шумных шлёпаний о кровать, перистые упрямцы соизволили подняться в воздух и зависнуть в полураспахнутом состоянии, чуть подрагивая и то и дело чиркая кончиками по покрывалу. Впрочем, оптимизма сегодня Юльке было не занимать. Розовый аромат наполнял сердце счастьем, да и танцевать страсть как хотелось. Поэтому она не стала останавливаться на достигнутом, а, с упрямой сосредоточенностью глядя прямо перед собой, медленно

двинулась к краю постели. Подол шёлкового платья так и норовил оказаться под голой ступнёй, крылья опасно покачивались из стороны в сторону. Юля каждую секунду рисковала завалиться на бок, и острые ногти глубже и глубже вонзались в покрывало, постепенно превращая дорогую ткань в груду рваных лоскутов и всё больше усложняя путь к долгожданной цели. Лоскутные петли цеплялись за пальцы, и девушке приходилось останавливаться, чтобы выпутаться из ловушки. В другое время Юлька давно бы плюнула на свои мытарства и попыталась найти другой способ передвижения, или просто бы остановилась, чтобы подумать: а зачем и куда она собственно ползёт? Но вместо этого она лишь глупо улыбалась и мурлыкала под нос незамысловатую мелодию, что играл невидимый глазу оркестрик.

Наконец кровать закончилась. Юля остановилась, чуть отклонилась назад и, чувствуя себя танцовщицей на канате, по очереди опустила ноги на каменные плиты постамента. С облегчением выдохнула, выпрямилась в полный рост, шагнула на пол и неторопливо закружилась, позволяя мелодичным звукам целовать кожу, невесомо перебирать длинные локоны, скользить по белым перьям.

–  А ты забавная. Посмотри на меня!

Плавно покачиваясь, Юлька повернулась и с отстранённой улыбкой взглянула на высокого худощавого мужчину в тяжёлой бархатной накидке, так плотно затканной золотом и драгоценными каменьями, что из-под них с трудом угадывался изначальный цвет ткани - пурпурный. Нижняя одежда выглядела скромнее - атласная светло-серая рубашка и узкие чёрны брюки. На ногах - остроносые туфли с массивными пряжками и крохотными бантиками, вырезанными из прозрачного жёлтого камня. Обувь незнакомца так походила на женскую, что Юля не смогла сдержать смех.

–  Это ты забавный!
– громко заявила она, подняла голову и посмотрела мужчине в лицо: довольно симпатичное, с небольшими зеленовато-карими глазами, тонким, греческим, как сказали бы на Земле, носом и волевым, а проще говоря, выдающимся вперёд подбородком. Но самым притягательным в его внешности оказался изящный "кленовый" листок на правой щеке.
– Ни фига себе тату! Впрочем, тебе идёт, парниша.

Незнакомец и вправду выглядел молодо, почти ровесником Юли, если б не частые седые пряди в тёмных волосах, едва заметная сеточка морщин вокруг глаз и на лбу и насмешливый, понимающий взгляд, словно мужчина знал что-то такое, до чего остальным ещё семь лет на оленях добираться. Так когда-то смотрела на Юльку учительница музыки, когда пятилетней крохой она пришла на первый в жизни урок и решительно заявила, что обязательно станет известным музыкантом. "Прекрасное желание", - сказала тогда Изольда Христофоровна и улыбалась она при этом точно так же - с лёгкой иронией и толикой уважения, суля поддержку и обещая указать верный путь.

"А куда поведёшь меня ты?" - хмыкнула про себя землянка и продолжила незамысловатый танец, не замечая, как распахнулись за спиной крылья. Слабый порыв ветра коснулся седых волос незнакомца, и он недовольно поморщился. Быстрым отрывистым движением отвёл с лица упавшую чёлку, сделал пару шагов назад, избегая прикосновения гарпиевых крыльев. Но стоило Юле закончить пируэт и оказаться к нему лицом, тотчас расплылся в благожелательной улыбке:

–  Давай познакомимся. Я Бергеш, едино…

–  Не сейчас, - отмахнулась девушка.
– Разве ты не слышишь? Эту музыку нельзя прерывать разговорами. Она волшебная.

Юлька шумно выдохнула, закрыла глаза и раскинула руки, представляя себя на вершине безумно высокой горы, танцующей с небесами. В эту минуту она была почти счастлива. Почти: едва ощутимая, но настырно свербящая боль в спине не позволяла забыться до конца, упасть в объятья чарующих звуков и раствориться в них навсегда. "И пусть. Так тоже хорошо", - глуповато хихикая, сказала себе землянка и даже мурлыкнула от избытка чувств.

–  Риган!
– раздражённо бросил Бергеш, вновь скривившись, и из темнеющего в мраморной стене проёма вынырнул коротконогий пухленький толстячок в серебристо-алом камзоле.

Тряхнув на удивление пышными чёрными волосами, он юрким колобком подкатился к единовластнику и, изогнувшись в полупоклоне, заискивающе посмотрел ему в лицо:

–  Всё сделано, согласно Вашим указаниям, бесподобный. Мы рассчитали дозу, ориентируясь на вес, объём и приблизительный возраст. Настойка должна была лишь немного расслабить её, сделать покладистой, дабы Ваши слова не воспринимались как нечто враждебное. Облегчить, так сказать, контакт. Я не понимаю, почему…

–  Заткнись!
– оборвал его лепет Бергеш и кивнул подбородком на танцующую девушку.
– Лучше скажи, как всё исправить?