Петербург - нуар. Рассказы
Шрифт:
Нет, все не то. Обычные клубные лемминги, обитающие в ночных заведениях и отсыпающие свое днем в офисных клетках. Скучно.
Хотя… его взгляд выцепил в грохочущем разноцветном сумраке бешено танцующую фигуру. Высокая самочка встряхивала гривой волос, переливаясь под музыку, словно жидкое пламя.
Он одобрительно осмотрел круглый зад, узкую талию и высокую грудь. Когда цель вынырнула из толпы, он подошел и попросил зажигалку.
— Прикуривай! — усмехнулась она, протягивая локон из растрепавшейся прически. Голос шероховатый,
Он улыбнулся:
— Боюсь обжечься.
Ее ярко-рыжие взлохмаченные волосы действительно напоминали костер.
— Меня зовут Анатолий.
— Злата, — она присела в книксене, — доцентка истфака, девушка мечты.
— Выпьешь со мной, — утвердительно сказал он и заказал у бармена два дайкири. — Люблю это пойло, — поведал Анатолий, чтобы завязать разговор.
Злата прищурила чуть раскосые глаза с зеленью, с усмешкой качнула рукой с бокалом.
Вверх-вниз.
Пухлые губы и толстая соломинка.
Вверх-вниз.
Анатолий сглотнул и поперхнулся.
— Кстати, дайкири — любимый напиток гаванских шлюх! — перекрикивает она клубный шум, но молоты в ушах Анатолия шагают громче.
— Что?
— Дайкири — любимое пойло шлюх Гаваны! — Ее горячий рот оказывается рядом с его мохнатым ухом.
Он пытается положить руку на голое колено, но она стряхивает наглую ладонь брезгливым щелчком.
Анатолий тупо смотрит на бокал с желтой жидкостью в своей руке. Она прыскает от смеха, зубы в модном ультрафиолете — голубой жемчуг. Ему захотелось ударить ее в лицо, чтобы потекла кровь. Насмехается над ним — над ним! Без пяти минут депутатом городского парламента! Без году вице-губернатором второй столицы!
Да он ее… Да…
Можно и позвонить. Приедут. Лучшие, из массажных салонов. Черные, белые, желтые. Худые, толстые, беременные. И на халяву — мало он их крышевал в свое время? И пусть только вякнут… Но. Низший пилотаж. Низший… С ними играть интересно, выслеживать, капкан здесь, капкан там, затравил, набросился… Вот это — охота. Чем зверь хитрее, тем победа слаще. А я с ума схожу по умной добыче — как эта насмешливая тварь…
…Лобастый потеет и скалится. Я смотрю на его крупную голову, мясистые уши, щеки, красную шею — вылитый Ноздрев. Там, у кормушки, они одинаковые: русская властная порода. Масляная улыбочка, денежный жирок в голосе. Знать бы фабрику, где их делают, — и взорвать к чертям собачьим, пока на склад не поступила очередная партия…
— Эта твоя юбка… я обожаю мини. — Он со значением посмотрел ей в глаза.
А я — нет, — ответила она. — Знаешь, когда начали укорачиваться женские юбки? После Первой мировой войны. Мужчин хорошо побило свинцом — и пошла конкуренция за тех, кто остался. Мини-юбки придумали после Второй мировой. В каждом миллиметре открытых женских ног живет мужская смерть.
— Готично, — вспомнил Анатолий сленг молодых.
— Нет. Но я знаю, где готично по-настоящему.
Она
— Что это?
— Слышал, в музее Достоевского филиал одной выставки открылся?
— Музей? — Анатолий поскучнел.
— Филиал выставки «Камера пыток», — она широко улыбнулась, — как в Петропавловке — только натуральнее. Я там экскурсии вожу, и сторож — хороший знакомый. Иногда беру у него ключи на ночь. Когда хочется отдохнуть душой, — Злата метнула на него взгляд и опустила глаза, — и телом.
…А самочка с подвывертом. Тем лучше. Говорят, рыжие в постели ураган. Вот сегодня и проверим… Он на время задумался и просиял лучшей улыбкой из коллекции.
— У меня идея!
— Внимательно…
— Я приглашаю тебя на ужин. Ужин в камере пыток — звучит? — Он тайком взглянул на себя в зеркало и остался доволен. — С тебя ключи. С меня все остальное…
Она чуть замешкалась с ответом.
— Ты чего это зарумянилась? — гоготнул он.
— Справка: рыженькие девочки очень легко краснеют — вдруг пропищала она и попыталась одернуть юбку-пояс, как стыдливая длинноногая секс-бомба из подростковых анимэ.
Анатолий с трудом сдержал желание наброситься и свалить ее прямо на стол, со звоном смести бокалы и… Спокойно… Как там у арабов? Ожидание увеличивает аппетит.
Она внимательно смотрит на его попытки восстановить дыхание и кивает:
— Согласна.
Златозубый таджик на ржавой «шестерке» подхватил их и понес по пустым ночным дорогам Петербурга. Анатолий неотрывно смотрел на нее, а Злата глядела в окно на мелькающие мимо подсвеченные громады старых домов и чему-то улыбалась.
Забавное местечко! — сказал он, когда за спиной лязгнул металл замка. Пошатываясь, прошел в узкий дверной проем. — Чем это так воняет?
— Этиловый спирт. Особо впечатлительным здесь плохо становится, приходится выводить из тургеневского обморока. Ватка со спиртом под нос — и готово.
Прихожая музея встречала огромным чучелом бородатого палача. В гипсовых руках человека в красном балахоне поблескивал топор. Анатолий игриво ткнул пальцем сталь. Тупо.
Злата щелкнула выключателем в первом зале. Жидкий желтый свет облил хищные вещи, по-пираньи застывшие за стеклом витрин. Анатолию показалось, что кто-то из них даже нетерпеливо шевельнулся. Он похолодел, провел ладонью по лбу и расхохотался.
— Привет! — Анатолий дружелюбно щелкнул по носу манекен, ладно насаженный на кол в пятнах бутафорской крови. Тот не ответил, и Анатолий рассмеялся еще громче. От приключения и дайкири приятно кружилась голова.
— Где наша снедь? — Она подошла к разделочному столу, где в углу приткнулся широкий тесак. — Предлагаю поднять бокалы!
— А ты все-таки оригиналка! — Анатолий звонко шлепнул ее широкой ладонью и немедленно получил тычок в грудь.
— Юноша, соблюдайте приличия…