Петербург таинственный. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Словом, делалось все, чтобы как-то отвлечь и светское общество, и рядовых обывателей от горестных мыслей о декабрьском восстании 1825 года и о расправе над его участниками.
И снова не было недостатка в громких восхвалениях и тихих проклятиях. Как всегда, усердствовали поэты. Старались превзойти в лести один другого.
«Ликуй, Россия! веселися, В блаженстве новом процветай! И всюду радость водворися: Приял корону Николай!..»Так
Но были рождены и другие строки. Их записывали тайком, заучивали наизусть, передавали с опаской родным и знакомым, отправляли каторжанам в Сибирь и… получали от них в ответ…
А сам Николай I в июле 1826 года подписал манифест, в котором говорилось, что новый император «…возвещает всем и каждому дому… всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к Нему путем законным, для всех открытым, всегда будут приняты Им с благоволением: ибо Он не имеет, не может иметь других желаний, как видеть отечество наше на самой высшей степени счастья и славы…»
Темно-красный флакон
«Кровь и холод» разливались в царствование Николая Павловича, и не только в России, но и во многих европейских и азиатских странах.
Карательные акции, отправка русских войск за рубеж следовали одна за другой. Но ни внутренние репрессии, ни военные действия не приносили России процветания, спокойствия и согласия в обществе.
В 40-х годах XIX века Николай I все чаще стал вспоминать пророчества, что «путь его будет большими смертями отмеченный». Доходили до царя и новые предсказания: «…и завершится твой земной путь, когда не сладишь и допустишь врага в свой дом, в свою державу…»
Не только узкому кругу приближенных было известно, что среди фавориток императора находились не одни лишь светские дамы, но и актрисы, балерины и даже простые цыганки.
Однако, скорее всего, сплетни преувеличивали амурные похождения Николая Павловича.
Если верить петербургской легенде, то примерно в начале пятидесятых годов уже немолодому государю привезли юную цыганочку. Славилась она не столько пением и танцами, сколько своей красотой и умением предсказывать судьбу.
Когда царь и гадалка остались наедине, Николай I попросил предсказать ему будущее.
Цыганка заупрямилась.
— Не могу. Мне страшно.
Изумился Николай Павлович:
— Как же так? Это же твое обычное занятие! Всем предсказываешь судьбу, а мне, государю, — не желаешь?.. Что за упрямство?.. Или ты цену себе набиваешь?..
Отвела девчонка глаза в сторону и вдруг попросила налить в хрустальную вазу белого сухого вина.
Николай Павлович снова удивленно взглянул на нее, но просьбу выполнил. Наполнил вазу вином и протянул своей гостье.
— Пей, но желание мое не забывай.
— Вначале ты пригуби, — твердо заявила гадалка и отвела руку государя.
Николай Павлович сделал несколько глотков и снова протянул вазу гостье. Прикоснулась губами к вину цыганочка и поморщилась:
— Соленое!..
Возмутился
— Прекраснейшее вино! Ты хоть знаешь, откуда и кто мне его поставляет?.. Истинные знатоки наслаждаются вкусом этого вина, а ей, видите ли, — соленое!..
— А ты сам еще раз попробуй, — дерзко ответила цыганочка.
И на этот раз послушался ее государь. Глотнул да чуть вазу от изумления не выронил. Вино и в самом деле вдруг стало соленым. Еще и цвет его изменился: из нежного, прозрачного, соломенного превратилось в темно-красную, похожую на кровь, жидкость.
Покачал головой Николай Павлович:
— Много видел чудес на свете, но такого еще не встречал. Ну-ка, признавайся, красавица, как это тебе удалось: взглядом или словом ты испортила такое замечательное вино?..
— В том нет моей заслуги, — скромно потупила глаза цыганочка. — Хорошее вино «закровавилось», как и все хорошее, что ты уже сделал или собираешься совершить, заливается кровью… Сам знаешь: большими смертями отмечен твой путь…
— И долго мне так ужасно идти по жизни? — угрюмо спросил государь.
Цыганка пристально взглянула на императора:
— Не сможешь ты совладать со своей гордыней… И скоро враг войдет в страну… Ни сладить с ними ты не сможешь, ни отказаться от престола… Тебе ведь это уже предсказывали…
Николай Павлович надменно посмотрел на собеседницу.
— Меня убьют заговорщики?.. Не лукавь. Говори правду. Я уже ко всему готов.
Цыганочка покачала головой и протянула царю маленький темно-красный флакон:
— Заговорщики не успеют… Ты сам…
Откуда появился флакон в руке гадалки, Николай Павлович не понял, но покорно взял его.
— Самоубийство? Но это же большой грех!..
Он в замешательстве взглянул на гостью.
— Тебе простится, царь-государь… — ответила она.
— Неужели я не сумею предотвратить вторжение? Не сумею добровольно передать власть наследнику?
— Нет, — жестко ответила цыганочка. — И твое последнее деяние будет многими смертями помечено… И ветер черноморский уже наполняет вражьи паруса, и дым от труб чужаков уже стелется по балтийской воде…
«Да помнит вечно Русская земля»
В своем завещании Николай I писал, что он служил России «…по крайнему разумению верой и правдой, сожалея, что не мог произвести того добра, которого столь искренно желал».
Примерно за восемь месяцев до смерти Николая Павловича, в июне 1854 года, замечательный русский поэт Федор Тютчев записал: «Третьего дня я поехал в Петергоф; подъезжая, можно было различить за Кронштадтским рейдом дым от неприятельских пароходов.
…глядя с Петергофской набережной по направлению солнечного заката, я сказал себе, что вот там, за этим лучистым туманом, в 18-ти верстах от Двора Всероссийского Императора, стоят эти вооруженные силы, ужаснейшия из всех, какие когда-либо появлялись в морях; когда я сказал себе, что это весь Запад идет на Россию, чтобы убить ее и заградить ей будущее, то втайне я почувствовал, что все окружающее меня переживает, как и я сам, одно из наиболее торжественных событий всемирной истории…»