Петербургская сторона
Шрифт:
На Большом проспекте Петербургской стороны часу в пятом утра, весной, очень дружно разговаривали два приятеля, вышедшие из одного дома, в котором еще горели огни, хотя на дворе было уже довольно светло.
Приятели были молодые люди, опрятно одетые в фраки с какими-то светлыми пуговицами.
— Ну прощайте! — говорил один другому.
— Нет, не хочу, не хочу… А ведь мы славно покутили? а? Хозяин предобрый человек, и шампанского было вволю.
— Ой ли? а вы думаете, это шампанское?
— А вы как думаете?
— Я думаю, так себе.
— Да и я почти то же… право!.. а заметили вы, как на меня посматривала эта брюнеточка?
— Заметил… А мне все кажется, что это было просто шабли мусо [5] …
— Да, да, именно шабли. Знаете, мне чрезвычайно приятно, что я так нечаянно познакомился с таким прекрасным человеком.
— И мне также, прощайте…
— Нет, погодите, куда вы? Не хочу!..
— Чего вы не хотите?
— Не хочу «прощайте», лучше «до свидания»! Не правда ли, лучше «до свидания»? а? Лучше «до свидания»? а?
5
…это было просто шабли мусо… — От французского: chablis mousseux — пенистое вино. Марка дешевого вина.
— Лучше: ну, до свидания!
— Значит, вы меня навестите? а? Навестите?
— Навещу, до свидания!
— Погодите, куда вы?., до свидания!!. а куда вы ко мне придете?..
— К вам на дом, в ваш дом.
— В мой дом?.. хорошо, а где же мой дом? а? где он, мой дом, где?
— В улице… извините, забыл, такая мудреная улица, а у меня плохая память. Забыл улицу, виноват, простите, забыл.
— То-то забыли: в Полозовой улице. Понимаете? а? Теперь до свидания! приходите же! придете?
— Приду, до свидания!
— До свидания! А куда вы ко мне придете?
— В ваш дом, в Подрезову улицу.
— Так и есть! опять забыли. У вас гадкая память. Трудно было бы вам, если б вас теперь опять в школу, а?.. Трудно?
— Трудновато.
— Да, трудновато. Погодите, вот теперь не забудете моей улицы: слышите: Полозова, Полозова, Полозова. Смотрите.
И один приятель пополз по проспекту на четвереньках.
— Теперь не забудете?
— Нет, не забуду…
Приятели разошлись в разные стороны. Я думал, что ползающий приятель мистифировал другого, пошел нарочно искать и нашел Полозову улицу, но сколько ни расспрашивал у жителей, отчего такое странное название у этой улицы; все, будто сговорясь, отвечали: «А так, обыкновенно, название такое, какой же ей быть, коли не Полозовой?»
Насчет улицы Андрея Петровича, или Андрей Петровой, я был немного счастливее.
Говорят, в этой улице жила когда-то счастливая чета, словно взятая живьем из романов Лафонтена [6] ; муж, Андрей Петрович, так любил жену, что и представить себе невозможно, а жена, Аксинья Ивановна, так любила мужа, что и вообразить невозможно (так выражалась рассказчица Андрея Петровой улицы); вдруг, ни с того ни с другого муж помер, а жена осталась и тоже выкинула штуку: съехала с ума с печали и вообразила, что она не Аксинья Ивановна, а Андрей Петрович и что Андрей Петрович не умер, а только обратился в нее, Аксинью, а в существе остался Андрей Петровичем.
6
…словно взятая живьем из романов Лафонтена… — Речь
На свою прежнюю кличку она не откликалась, а когда ей говорили: «Андрей Петрович!» — она всегда отвечала: «Ась?» — и ходила в мужском платье.
Народ сходился смотреть на нового Андрея Петровича и прозвал улицу Андрея Петрова.
(NB. Это одна из улиц, куда извозчики ни весной, ни осенью не везут, боясь грязи.)
Еще замечательна на Петербургской стороне одна из Зеленых улиц; она широка, обсажена большими деревьями и имеет ворота при въезде и при выезде, так что целую улицу можно запереть на замок, будто один двор.
А прочие, несмотря на свое разное название, носят один родственный отпечаток: везде одинаковые или почти одинаковые домики с мезонинами и без мезонинов, палисадники в два куста сирени или желтой акации, везде мелочные лавочки № 1 и в лавке бороды, продающие чай и шелк не на золотники и лоты, а на четвертаки, пятаки и другую монету… принимая их за вес, чему туземцы нимало не удивляются.
Жители Петербургской стороны обыкновенно обедают дома; так называемой трактирной жизни здесь нет. Всякий женатый человек держит кухарку, которая кормит его, закупая припасы на Сытном рынке, вероятно, названном так потому, что на нем, кроме говядины, мучного товара и зелени, ничего другого не отыщете.
— А мед, а грибы, а прочее? — кричит обитатель Петербургской стороны.
— Медом и грибами можно быть сыту. Что же прочее?
— Например: стекло, ведра, всякая деревянная посуда, гвозди — это все есть на Сытном рынке.
Об этом я спрашивал известного корнеслова, и он вот что отвечал мне: «Я знал одного храброго человека, который, выпив рюмку водки, съедал самую рюмку, т. е. стекло, иначе, говоря риторическим слогом, выпив содержимое, съедал содержащее и оставался невредим. У меня была лошадь, которая имела привычку грызть ведра и всякую деревянную посуду. Итак, одни только гвозди кажутся материалом немного несъедомым, ну, да нет правила без исключения!»
Так точно и я считаю исключением немногих холостяков, державших на Петербургской стороне кухарок, следовательно, имеющих у себя дома свой стол, а вообще холостяки нанимают у женатых комнату с прислугой и столом за 30 руб., а иногда и за 25 руб. ассигнациями в месяц. Вам дадут за эту цену низенькую комнатку в 1-м этаже с ходом через кухню; или на мезонине, куда вы подымаетесь по крутой, темной, деревянной лестнице со скрипом; утром девка или баба принесет вам воды умыться, поставит самовар, иногда почистит сапоги, иногда выметет комнату и почти всегда в урочное время поставит перед вами щи, еще что-нибудь и еще что-нибудь.
Но по большей части жильцы обедают вместе с хозяевами, свыкаются с ними и составляют одно мирное семейство. Обед вообще состоит из трех кушаньев. Комната обыкновенно бывает оклеена обоями фиолетового или буро-зеленого цвета с разными сценами из мифологии.
(NB. Это самые дешевые обои; их покупают домохозяева в лавочке на Садовой, недалеко от Щукина Двора; платят по 2 1/2, иногда и по 2 копейки серебром за кусок и украшают ими комнаты своих жильцов.)
Иногда еще в щелях под обоями бывают своего рода неприхотливые жильцы; иногда от окон сильно дует; иногда стены ли промерзают или от какой другой тайной причины, бывает просто холодно в комнате, но это случайности, правда, частые, а все-таки случайности.