Петербургские лабиринты

Езерская Елена

— Я хочу, чтобы вы верили мне, Мари. И хочу, чтобы мы верили друг другу. Тогда никто не сможет помешать нашему счастью.

— Это и мое единственное желание, — прошептала Мария.

Александр поцеловал ей руку и повел в круг — был объявлен следующий танец.

* * *

— Должна признать, они совсем неплохая пара, — императрица незаметно указала веером в сторону танцующих Марии и Александра.

— Если бы вы, моя дорогая, поменьше капризничали и не пытались настоять на своем, они уже давно были бы обвенчаны,

а я нянчил внуков, — усмехнулся Николай.

— Вы считаете, мне уже пора стать бабушкой? — обиженно поджала губки Александра.

— Нам, — подчеркнул это слово Николай, — пора думать об укреплении преемственности.

— Александр — не единственный ваш сын…

— Он — первый, — прервал ее рассуждения Николай, — и, если еще помните, — дитя любви, которую вам, ma sher, несмотря на вздорность вашего характера, не удалось погасить во мне.

— Вы всегда находили странное место и время для подобных откровений, — пожала плечами Александра, польщенная этим неожиданным признанием.

— Что за немыслимое чувство противоречия! — воскликнул Николай. — Вы всегда недовольны: и когда я забываю о вас, и когда возвращаюсь к вам.

— Все очень просто, дорогой, — прошептала Александра. — Достаточно никогда не покидать меня, и я буду вполне довольна и своей жизнью, и вами.

— Вы забываете, что в нашей семье главный — мужчина!

— Семья — это мужчина плюс женщина.

— О, вы невыносимы! Теперь я понимаю, откуда у Александра эта склонность к бунтарству!

Императрица хотела возразить, но к Николаю неожиданно и тихо приблизился его верный соратник, глава Третьего управления барон Бенкендорф.

— Ваше Величество, Ваше Величество, — Бенкендорф поклонился царствующей чете и замер в вежливом ожидании.

— Александр Христофорович? — удивился Николай. — Я полагал, маскарады не интересуют тайную полицию.

— У меня крайне важное сообщение, — извиняющимся, но заметно тревожным тоном сказал Бенкендорф.

— Это никак не может подождать до окончания праздника? — нахмурилась Александра.

— Боюсь, это вполне может испортить его, — развел руками Бенкендорф.

— Я верю вам, Александр Христофорович, — кивнул Николай. — Вы не относитесь к числу паникеров, а значит, дело действительно не терпит отлагательств.

— И даже больше, — понизил голос Бенкендорф, приближаясь к самому уху императора. — Это дело требует немедленного вмешательства…

— Итак, — поторопил его Николай.

— Мне доподлинно стало известно, что сегодня утром его высочество Александр Николаевич побывал в доме барона Корфа. Где до сего вечера находилась и некая мадам Елена Болотова. Следы ее пребывания прежде были обнаружены и в имении Долгоруких, куда недавно уехала к своему жениху фрейлина Репнина.

— Подождите, подождите, — снова остановил шефа жандармов Николай, — какая интересная выстраивается цепочка — наследник, Корф, Репнина! Так вы хотите сказать?..

— Мы нашли пани Калиновскую.

— Она арестована? — воскликнул Николай.

— Увы, —

покачал головой Бенкендорф, — ей опять удалось бежать, но офицер, выезжавший на задержание, утверждает, что она находится здесь, среди гостей. На ней костюм домино, и она ищет встречи с наследником.

— Господи! Да это самый популярный костюм! Треть зала одета в домино! Это же маскарад!

— Не беспокойтесь, Ваше Величество, мы постараемся осторожно проверить каждую маску.

— Вы с ума сошли? Скандал недопустим, здесь послы иностранных государств, — заволновался Николай.

— Никто ничего не заподозрит, — успокоил его Бенкендорф. — Мои люди умеют быть невидимыми.

— Хорошо! — кивнул Николай. — Поступайте, как сочтете нужным, я полностью полагаюсь на ваш профессионализм. Однако, Александр Христофорович, вы сказани, что Калиновская скрывалась в имении Долгоруких, не так ли?

— Предположительно, ибо только сегодня нам стало известно, под каким именем она прибыла в Россию. А мои источники в Двугорском уезде сообщали, что родственница Долгоруких, носящая эту фамилию, изъявляла желание навестить их и заранее сообщала о своем приезде.

— Но не туда ли был направлен нами и Жуковский?

— Известно, что он был там, — подтвердил Бенкендорф.

— Был, видел и не сообщил? — нахмурился Николай. — Как это похоже на него! Ах, Василий Андреевич, Василий Андреевич!

— Что вы хотите, Ваше Величество? — пожал плечами Бенкендорф. — Поэт не может мыслить категориями государства. Недавно он опять приходил ко мне и кричал, что вскрывают его письма. Что я мог ему сказать? Только посоветовал больше доверять своему императору в вопросах устройства жизни и поддержания порядка в стране, и тогда не придется доверять разные крамольные мысли бумаге.

— Да-да, — согласился Николай, — это удивительная особенность наших литераторов — они будто лучше других знают, как и что надо делать для блага государства и своих соотечественников.

— Последили бы лучше за собой, — поддержал императора Бенкендорф. — Куда ни посмотри — сплошные дуэлянты и картежники! Одно слово — вольнодумцы.

— А все бабушкино вольтерьянство! Впрочем, мы совсем забыли о празднике, — остановил Бенкендорфа Николай, заметив, как возвращаются Александр с Марией.

Бенкендорф жест понял и откланялся.

— Что нового сорока на хвосте принесла? — бесцеремонно спросил наследник, когда они с принцессой подошли к императору.

— Если вы думаете стать настоящим державным правителем, — с плохо сдерживаемым раздражением ответил ему Николай, — то, прежде всего, научитесь уважать тех, кто верой и правдой поддерживает ваш престол.

— Я полагал, что сила государства — в его богатстве и процветании народа, — парировал Александр.

— Власть сильна порядком, — жестко сказал Николай, — а порядок — это контроль. И, не понимая и не ценя этого, вы рискуете своим троном, а соответственно — покоем и целостностью страны.