Петербургский пленник
Шрифт:
Я не завидую тому, кто Вас там ждет тоскуя,
За возвращенье Вас к нему бокал свой молча пью я!
Я знаю, я совсем не тот, кто Вам для счастья нужен,
А он иной.... Но пусть он ждет! Пока мы кончим ужин...
Я знаю, даже кораблям необходима пристань
Но не таким как я! Не на-ам, бродягам и артистам!
По ходу романса несколько пар в самом деле танцевали, но прочие внимательно вслушивались в падающие в зал совершенно бесстыжие на данное время слова. Когда последние из них иссякли, раздались немногочисленные, но рьяные аплодисменты и даже женский выкрик "браво!". Дмитрий Николаевич повернулся на крик и увидел рукоплещущую Екатерину Александровну - которой тотчас поклонился.
Выждав минуту,
– Обдумывая репертуар этого концерта, я пришел к выводу, что элегичные романсы должны в нем чередоваться с более энергичными и более танцевальными. Поэтому сейчас вы услышите романс под названием "Горная лаванда" - одновременно танцуя. Прошу подыграть, господа музыканты!
Струнные заиграли резво.
"Без нот играют, на память!" - возликовал Дмитрий Николаевич и запел:
– В нашей жизни все бывает
И под солнцем лед не тает
И теплом зима встречает, дождь идет в декабре....
Любим или нет - не знаем,
Мы порой в любовь играем,
А когда ее теряем, не судьба! говорим.
Лаванда-а, горная лаванда!
Наших встреч с тобой синие цветы
Лаванда-а, горная лаванда,
Столько лет прошло, но помним я и ты!
Лето нам тепло дарило,
Чайка над волной парила
Только нам луна светила, нам двоим на Земле.
Но куда ушло все это,
Не было и нет ответа,
И теперь как две планеты, мы с тобой далеки.
Лаванда-а, горная лаванда!
Наших встреч с тобой синие цветы
Лаванда-а, горная лаванда,
Столько лет прошло, но помним я и ты.
И снова вместе!
– потребовал с эстрады "мсье Персонн" и этот призыв даже в такой аудитории сработал, многие подпели:
Лаванда-а, горная лаванда!
Наших встреч с тобой синие цветы
Лаванда-а, горная лаванда
Столько лет прошло, но помним я-я-я и ты-ы-ы!
В этот раз аплодировали все присутствующие в зале, которых набралось уже под пятьдесят - технологии подчинения масс работают во все времена....
Завершался концерт при полном стечении зашедшей в ресторан публики (человек сто), под экзальтированные звуки "Пилигримов":
– Акробаты, клоуны и мимы, дети горькой правды и отваги
Кто мы в этой жизни - пилигримы, вечные скитальцы и бродяги.
Нам по жизни суждены дороги, и, наполнясь ветром и туманом,
Бродим мы, как пасынки у Бога, по богатым и не очень странам.
Секут нас, как плети, ветра и дожди
Мы вечные дети на Млечном Пути-и
Звезда наших странствий гори, не сгорай
Мы ищем, мы ищем потерянный рай....
В ходе долгих рукоплесканий из толпы вдруг раздался мужской голос:
– Господин Никто! Вы смело можете снять свою маску и назвать свое подлинное имя, поскольку мы желаем Вас чествовать за Ваши шедевры!
Тотчас раздались голоса в поддержку: "Просим, просим!"
"Вот же пристали...." - мысленно скривился Лазарев, а вслух сказал:
– Господа! Я все-таки предпочитаю быть инкогнито - по ряду причин. Чтобы не показаться невежливым, приподниму чуть завесу тайны. Всем вам знакомы великолепные пьесы Шекспира, изобилующие сценами из жизни английских придворных - меж тем, как этот актер и директор театра был сыном провинциального горожанина, а дочери его остались безграмотны. Сейчас в Англии появилась версия, что подлинным автором этих пьес является лорд-канцлер Роджер Бэкон, который лишь предоставлял Шекспиру право подписи. Имеющий уши да услышит, а я прекращаю дозволенные речи.
Тут "мсье Персонн" повернулся спиной к своим почитателям и покинул эстраду через служебный вход.
Спустя полчаса в номер к Лазареву заглянул Арнольд и позвал его к хозяйке за расчетом. В ее аппартаментах находился и руководитель квартета, виолончелист Шишкин.
– Успех, какой успех!
– разлетелась владетельная дама к своему
– Я решила отдать Вам весь сегодняшний доход от ресторана! Отделите от него часть скрипачам, которые Вам прекрасно аккомпанировали. И еще: Вы сегодня же перейдете жить в другой номер, гораздо более комфортный. Ваша душенька довольна?
– Более, более чем, Екатерина Александровна. Мы можем с оркестрантами отметить в этом номере наш дебют?
– Отмечайте, но помните, что завтра будет новый концерт, на котором, я уверена, появятся многие светские люди.
– В столице так быстро разносятся слухи?
– спросил удивленно Лазарев.
– Очень быстро, за день - если слух того заслуживает. В Петербурге хоть и живет полмиллиона, но все стоящие люди друг друга знают, хотя бы понаслышке.
После всех новаций участники концерта собрались в просторном двухкомнатном номере, где Дмитрий Николаевич объявил, что сегодня поделит весь гонорар по-братски, то есть всем поровну, а в дальнейшем пополам: 50% себе и 50% музыкантам. С ним вполне согласились, после чего откупорили бутылки (пару шампанского, ликер и выпрошенный у хозяйки Лазаревым французский коньяк) и сварганили холодный пунш (с лимоном, апельсинами и сахаром) в принесенной из ресторана "пуншевой" чаше. Выпили по бокалу, другому, всех быстро развезло, и покатился живой, с хохотками разговор: о том, как удачно сегодня все получилось, а в будущем, ясен пень, будет еще лучше.... Лазарев призвал музыкантов использовать и фортепьяно ("раз уж оно здесь стоит"), а также попросил подыскать ему в пару вокалистку - тогда репертуар можно будет расширить. Его стали хлопать по плечам и обещать все, все устроить, лишь бы рублики всегда так резво в карманы сыпались.... Потом стали вспоминать свое прежнее житье в музыкальном училище при оперном театре.... Через время запели заунывную песнь про ямщика (и Д.Н. вместе с ними), потом другую, столь же мрачную.... Вдруг самый молодой музыкант, альтист, упал со стула, его стали поднимать и, спотыкаясь, падать сами; Лазарев же оказался самым стойким и рассадил всех отдыхать по креслам и диванам. Всю эту теплую кампанию и застала Екатерина Александровна, явившаяся уже заполночь ("по какой же надобности?" - стал медленно соображать осоловевший Дмитрий Николаевич), но, покачав головой, так ничего и не сказала.
Глава седьмая, в которой герой попадает из библиотеки на гусарский пир
Около месяца спустя Дмитрий Николаевич вышел в середине дня из Публичной библиотеки с чувством удовлетворения, поскольку завершил, наконец, составление реферата по работе Маркса "18 брюмера Луи Бонапарта". Писал он его по памяти (по понятным причинам в библиотеке этой работы не было), но с использованием газетных материалов 1848-1852 г. г., в которых упоминались почти все фигуранты очередной французской революции.
"Что это еще за реферат? По кой он застрявшему во времени попаданцу?" - вправе спросить удивленному читателю. А по той, что Лазарев сообразил все-таки, что портал ему в Питер 1860 года организован, вернее всего, с целью отвратить Н.Г. Чернышевского (о котором он имел неосторожность написать исследование) от известных роковых поступков. "А как отвратить? Вероятно, через внушение новых идей, поворота его от зачуханного крестьянства к так называемому "пролетариату". Ну, а для этого надо сначала познакомиться с этим горемыкой, стать собеседником ему, да и всей редакции журнала "Современник", которой он почти верховодит. В редакцию же попасть проще простого: принести им для публикации роман, повесть, а лучше заковыристую статью - например, что-нибудь из Маркса или Энгельса (типа перевод или реферат). Правда, Чернышевский сам недавно написал статью "Франция при Людовике-Наполеоне" - тем интереснее ему будет познакомиться с доскональным классовым раскладом Маркса"....