Петербургский сыск. 1874 – 1883
Шрифт:
– Так куда отбыл господин Хазин?
– По чём я знаю? У него и пытайте.
– Дружкам своим ты заявил, – Василий Михайлович взял лист бумаги со стола и прочёл, – «Хазин больше не будет стоять у меня на пути», что под этим ты подразумевал?
– Я? – Снова голову втянул в плечи, рукой вытер нос и обрадовано сказал. – Так мне Стешка сказала, что он отбывает.
– Не помнишь, когда это было?
– Не помню, хотя, может быть, в конце января, а может и начале февраля.
– Вот какая странность, Роман, многие видели, как он приехал, но вот не нашлось
– А я при чём? – Возмутился Лапиков. – Я за гостями не следил, когда прибывали, когда убывали, это мне без надобности.
– Как это без надобности, если ты сожительствовал с хозяйкой?
– Это наше с ней дело.
– Хорошо, но где сама госпожа Ганина?
– Как где? – Поперхнулся Роман, закашлялся и потом поднял безо всяких чувств взгляд. – Угорела с детишками.
– Так говорят, не она это сгорела?
– Как не она? – Удивился Лапиков.
– Не опознали её.
– Так не может быть, – у молодого человека даже рот приоткрылся от изумления.
– Вот так—то, Роман. Так скажи, ты не видел, как Хазин убывал?
– Не видел.
– Хорошо, можешь быть свободен, – сказал Орлов.
Жуков с удивлением посмотрел на капитана, сдержался, но после того, как Лапиков вышел, произнёс:
– Василий Михайлович, надо было…
– Знаю, Миша, чувствую, что причастен этот молодой человек к делу, но более ничего не скажет, будет запираться «не знаю, не ведаю», так что без толку его допрашивать далее.
– Если так, – разочаровано произнёс Жуков.
Иван, скорее по привычке, нежели по любопытству, мерил шагами хозяйство госпожи Ганиной и про себя чертыхался, что братец упустил такую возможность прибрать к рукам такое справное хозяйство. И живности полный двор, и, видимо, денег в достатке. То, что Андрей исчез, ныне меньше занимало мужчину, он ходил везде, где позволяли полицейские, стоявшие на страже т отпугивающие местных жителей, охочих до поживки чужим добром, оставшимся бесхозным.
Иван прикидывал, где бы он оградил место под выпас скота, где косил бы на зиму траву, так и дошёл до опушки леса. Добрался до силосной и выгребной ям. Он не понял, что его привлекло, то ли отвратительное зловоние, висевшее в воздухе, то ли крайне неудачное для хозяйственного использования расположение этих мест, то ли сработало братское озарение, но сам того не сознавая, бросился бегом к столичным агентам.
– Господа, – он скрестил руки на груди, – прошу вас проверьте, уж больно чудно получается, что хозяйка, так справно ведущая дела, расположила так далеко выгребную яму. Ну, силосную понятно, но выгребную… – Он развёл руки в стороны, – не понимаю. Надо, господа, посмотреть. Ну, не с проста, чует моё сердце не спроста.
Василий Михайлович с Мишей переглянулись.
– Господин Хазин, что вас туда занесло?
– Не знаю, ходил по хозяйству, ходил, рассматривал, как у этой Ганиной устроено, вот и зашёл на опушку.
– Значит, говорите, не с проста.
– Так точно, чую вот, – он приложил кулак
Всегда в сыскных делах выходит на поверхность то, что пытались скрыть. Эдакая ниточка, как её называет начальник сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин, которая, как нить Ариадны, выведет к нужной цели. Может быть, и ныне, мелькнуло у обоих, такой случай. Чем чёрт не шутит! Хотя, что там может быть в силосной и этой, как её, выгребной яме.
Часа через три между двумя ямами – силосной и выгребной – были вырыты ещё две, глубиной в аршин, из которых достали четыре человеческих тела. В одном из них, размазывая слёзы по лицу, Иван опознал брата Андрея. Местные помогавшие в извлечении, узнали Варвару. Так и выплыла правда и удивление начальницы, что не в Александровском институте девушка никогда не обучалась.
– Не понимаю, что бы вдова говорила о приёмной дочери? Всё равно правда когда-нибудь бы всплыла, – Миша смотрел на извлечённые тела, только теперь не зажимал рот и нос платком, а нервно мял в руке.
– Михаил, Михаил, – Орлов не отводил взгляда от мокрых свалявшихся, когда-то пышных, волос девушки, – отговорка одна, мол, сбежала неблагодарная с офицером или чиновником, что сути не меняет.
– Получается, что госпожа Ганина промышляла изведением со свету женихов?
– Вполне возможно, ведь одного обнаружили и даже опознали, а вот этих двоих, – он указал рукой, – предстоит узнать.
– Значит, в столицу?
– Не совсем, ты поезжай, а я вокруг этих мест поищу новые могилы, что-то мне подсказывает, что их найдётся немало. Когда Ганин погиб волею случая?
– Четыре года тому.
– Понимаешь, четыре года.
– Не совсем.
– Тебе необходимо искать объявления, подобные тому, которое нам представил Иван Хазин, именно с тех пор.
– Вы полагаете, что она тогда начала избавляться от претендентов на руку?
– Да.
– Неужели у неё не было помощников?
– Думаю, были и вот ими я займусь. Белый Остров не так велик и про прежних наёмных работников кто-то да что-то знает, тем более о тех, кто внезапно уехал.
– Вы предполагаете, что и они где-то здесь.
– Не исключено.
– Тогда будем исходить из того, что вдова сбежала, почуяв опасность, но тогда она могла выправить ранее паспорт.
– Могла, но мне кажется, что наш подозреваемый Роман причастен к делу и помог вдове, если не отправиться на тот свет, то способствовал её побегу.
– Тогда почему он не сбежал?
– Представь, что если бы исчез Лапиков, то мы бы связали его исчезновение с убийством семейства Ганиных, и начали разыскивать, тогда, – капитан запнулся, – тогда, Михаил, вдова мертва. Если бы она была жива, то непременно прихватила с собой несчастного молодого человека и при случае избавилась от него. Мы бы не стали искать Степаниду, полагая, что она сгорела. Но этого не произошло…
– И вы думаете, что Роман их убил?
– Похоже на то, вот поэтому я остаюсь, выясню до конца и добьюсь признания Лапикова.