Петербургский сыск. 1874 – 1883
Шрифт:
– Не знаешь, о чём они беседовали?
– Не слышала.
– Благодарю, если что припомнишь, сообщи к нам в сыскное.
– Непременно. Но… Вот, я хоть не слышала, о чём они говорят, но голос знакомый.
Последней, с кем хотел поговорить сыскной агент, была Вера, приёмная дочь Тараса. Пётр Павлович ничего не ждал от беседы, но теплилась надежда, а вдруг?
Вера оказалась не похожей на красавицу—мать, но была по—своему привлекательной. Ей шел семнадцатый год. Невысокого росту,
Разговор с первого слова не заладился. Вера смущённо отводила в сторону взгляд и теребила пояс платья.
– Значит, ничего добавить не можешь.
Она пожала плечами.
– В день смерти отца не видела, чтобы он с кем—то разговаривал на улице?
– Не припомню.
– Всё—таки?
– Я же за ним следом не ходила.
– Какие отношения были у тебя с отцом?
– Обычные, – она отвела взгляд в сторону.
– Не понимаю.
– Что понимать? Обычные и всё.
– Ладили Тарас с матерью?
– Всякое бывало.
– Значит, и ссорились, и мирились?
– И это было, семья, всё—таки.
– Ссорились по каким поводам?
– Всяким, – раздражённо сказала девушка, – я не понимаю вашего, господин Лерман, интереса к нашей семье, тем более, что умер её глава.
Пётр Павлович заметил, что Вера ни разу не назвала Тараса отцом.
– Интерес особый, – сыскной агент смотрел в лицо девушке, – Тарас Шрамов, ваш отец, был отравлен и смерть его не случайна.
– Не может того быть?
– Не может, но так произошло.
– Ничего не понимаю? – Вера теперь смотрела немигающим взглядом в глаза Лерману. – Кому это было надо?
– Вот я и разбираюсь. Как прошёл день предшествующий смерти Шрамова?
– Как? – Повторила Вера. – Он с утра готовился к именинам. Вечером напился, целую ночь пробуянил, а на утро, как ни в чём не бывало, соизволил пойти рубить дрова, хотя этим всегда занимался Петя, – взгляд девушки потеплел, – вернулся и тут же рухнул, как подкошенный. Но я не видела, только услышала, как закричала мама.
– Случаем ты не видела, разговаривал ли с кем у сарая Тарас или нет?
Она на миг задумалась.
– Да, вы правы, когда один раз я выглянула в окно, то заметила, что он с кем—то разговаривает, но честно говоря, я не обратила внимания с кем.
– Вот видишь, а говоришь ничего не знаешь? Этот кто—то случаем не Пётр был?
– Нет.
– Почему так уверена?
– Петя бы не решился заговорить с ним, притом когда тот находится после перепоя.
– Тогда кто?
– Да не помню я. Если бы знала, то обратила бы внимание.
– Пётр боялся Тараса?
Девушка промолчала.
– Хорошо, благодарю за беседу.
Чтобы
Ел Лерман медленно, хотелось насладиться тем, что подали, а не просто насытить желудок, да и к тому же стоило всё взвесить.
Из полученных сведений складывалась следующая картина: Тарас Шрамов, здоровый мужик шестидесяти восьми лет, страдавший припадками только после выпитого в больших количествах вина, внезапно умирает. Врач, которого вызвали, был тоже навеселе и поэтому не очень внимательно осмотрел мертвеца, написав, что тот скончался от апоплексического удара. Но… при вскрытии, которое произведено после заявления дворника Сенчикова, обнаружено, что скончавшийся умер, будучи отравленным. Никто более на плохое самочувствие не жаловался, а это говорит о том, что яд, в данном случае болиголов, был добавлен в сосуд, из которого пил только старший Шрамов.
Кто—то из домашних?
Не похоже, судя по той реакции, которую они проявили, узнав о насильственной смерти кормильца. Может быть, у убийцы есть артистические способности, но не похоже.
Тогда яд мог дать тот неизвестный, о котором упомянули свидетели, и мог дать, когда Тарас колол дрова. И ко всему прочему, этим неизвестным, скорее всего, стал заёмщик. Сумма в три тысячи может быть причиной, тем более, что Шрамов не брал расписок. Ольга сказала, одалживал приятелям. Значит, кто—то из них.
И снова перебрал тех, кто присутствовал в доме, когда был отравлен хозяин:
Ольга, Вера, Пётр, Наталья и Миланья. Всё сходилось на том, что каждый из них мог поднести Тарасу отравленную чарку. Каждый из них под подозрением.
А заёмщик?
И снова возникает из небытия неизвестный. Кто он?
Лерман решил снова поговорить с Сенчиковым, интересовал один вопрос, что толкнуло на написание заявления?
Сенчиков, увидев сыскного агента сперва скривился, но потом нацепил на лицо улыбку и остановился, опершись на черенок метлы.
– Осталось несколько вопросов, – сказал, подойдя к Степану, Лерман, – скажи, а отчего ты написал заявление?
– Ну, меня же Тарас предупреждал и нельзя, чтобы ироды, – он выдавил последнее слово, словно сплюнул, – на земле жировали.
– Ясно, ты Тараса хорошо знал?
– Да.
– Тогда скажи, кто с ним приятельствовал?
– Господин Лерман, покойный мне обо всём не докладывал, тем более родные лучше меня покажут.
– Но всё—таки?
– Господин Лерман, покойный обладал радушным нравом и в округе к нему все хорошо относились, поэтому можно сказать, что приятельствовал он со многими.