Петербургское дело
Шрифт:
— И все-таки у меня на душе тревожно. — Ирина вздохнула. — Наверно, это потому, что ты уезжаешь.
Турецкий встал, вытер рот салфеткой, обошел стол и, наклонившись, обнял Ирину за плечи:
— Не волнуйся. Считай, что я уезжаю в отпуск.
— Вот уж нет. В отпуск бы я тебя ни за что одного не отпустила!
Турецкий улыбнулся и поцеловал жену в щеку:
— Вот за эту непреклонность я тебя и люблю.
3
Как ни странно, но в Питер весна пришла раньше, чем в Москву. Снега на улицах почти совсем не осталось.
Александр Борисович Турецкий и Вячеслав Иванович Грязнов успели прогуляться по Невскому, поглазеть на изобилие мостов, лошадок и львов, на колонны Казанского собора, на маковки Спаса на Крови. Они прибыли в Питер сегодня утром. Володя Поремский приехать не смог — у него заболела мать, и он взял отпуск. Галю Романову решили вызвать, если возникнет необходимость, поэтому оперсостав представлял один лишь Володя Яковлев. После утренней встречи с местными операми он рыскал — по их наводке — по городу, время от времени позванивая Грязнову на мобильник и докладывая обстановку.
Щурясь на солнце, Вячеслав Иванович поглядел по сторонам и покачал головой:
— Все время удивляюсь, как они тут живут?
— А что тебе не нравится? — удивился Турецкий.
— Мне-то как раз все нравится. Но чувствую себя так, словно по музею хожу! Все время хочется надеть тапочки.
— Скорей уж галоши, — с улыбкой заметил Турецкий.
Прогулка по городу закончилась обедом в кафе «Крылатый лев», куда их пригласил начальник питерского утро полковник Гоголев.
Полковник поджидал их за столом и был бледен и хмур. С коллегами поздоровался сухо, как будто был недоволен их приездом.
Грязнов и Турецкий переглянулись.
Александр Борисович откашлялся в кулак и сказал:
— Виктор Петрович, мы понимаем, что вторгаемся на вашу территорию, но…
Гоголев махнул рукой:
— Бросьте. Я не помещик, чтоб запрещать вам охотиться в своем лесу. Да и вы на помещиков не слишком похожи. Так что обойдемся без извинений.
— Вот видишь, Саня, — посмотрел на Турецкого Грязнов. — Я тебе говорил, Витя наш человек. А то, что хмурый, так это, наверно, от авитаминоза.
— А, вот вы о чем, — отозвался Виктор Петрович. — Не обращайте внимания, просто спал сегодня плохо. Всю ночь зуб болел.
— Вылечил?
Гоголев ухмыльнулся:
— Ни фига. С утра собрался в поликлинику, а зуб, как назло, прошел. Я с дуру решил поход к дантисту отложить. А теперь чую, что следующая ночь будет не лучше прежней.
Грязнов и Турецкий сочувственно покивали головами.
Когда принесли обед, Гоголев заметно воспрял духом. На губах его наконец-то появилось какое-то подобие улыбки. Глаза уже не были затянуты туманом. А когда речь зашла о деле, ради которого приехали московские сыщики, он и вовсе оживился.
— Столкновения происходят в глухих районах, — объяснял он. — Либо в такое время, когда нормальные люди еще спят.
— Или уже спят, — добавил Грязнов.
Виктор Петрович кивнул:
— Именно. И потом, люди предпочитают не связываться с молодыми отморозками. Все знают, что этих зверенышей ничто не остановит.
— Не слишком хорошего мнения ты о современной криминальной
Гоголев посмотрел на Грязнова и меланхолично вздохнул:
— Лет двадцать назад я к криминальной молодежи тоже не слишком хорошо относился. Но тогда даже воры и бандиты играли по правилам. Сегодня нет ни правил, ни игры. Одна жестокость. Взять хотя бы эти два убийства… Не кого-нибудь убили, а следователя и судью! Представляете, что было бы, если бы двадцать лет назад в Питере убили следователя и судью? Черт-те что творится! Как будто снова живем в девяностых.
Турецкий помолчал, давая Гоголеву возможность подостыть, затем спросил:
— Как идет следствие по двум этим делам?
— Со скрипом, — честно признался Виктор Петрович. — Версии есть, но ни улик, ни свидетелей. Вполне возможно, что оба убийства были местью со стороны скинхедов. Рамишевский вывел бритоголовых на чистую воду, а Жукова усадила их за решетку. Мотив, так сказать, налицо. Но, с другой стороны, машину Рамишевского взорвали профессионалы. Это я могу со всей уверенностью сказать. Мальчишки-скинхеды на это не способны. У них нет ни мозгов, ни опыта.
— А как насчет Жуковой?
Гоголев махнул рукой:
— Там тоже темная история. Не к столу будет сказано, ей дважды выстрелили в лицо. Хладнокровно и профессионально. А потом спокойно ушли, не оставив следов. Сомневаюсь, чтобы мальчишки были на такое способны.
— Сам же говорил — современные отморозки способны на все, — напомнил старому другу Вячеслав Иванович.
— Так-то оно так, но сработано слишком уж чисто. В общем, не знаю. Дела мы не закрыли, но шансов найти убийц мало.
— Удалось выяснить, из-за чего началась война? — поинтересовался Турецкий.
Гоголев покачал головой:
— Нет. Время от времени мы берем на улице бритоголовых. Так, по мелочи — хулиганство, сквернословие, распитие алкогольных напитков. Но на допросах они молчат, как сычи. Никакие наши ухищрения не действуют. То же самое и с графферами. Либо они и в самом деле ничего не знают. Либо… — Гоголев пожал плечами.
— Либо они опасаются за свои головы, — задумчиво закончил за полковника Турецкий. — Что из себя представляют питерские бритоголовые?
Виктор Петрович усмехнулся:
— То же, что и московские.
— У них что — союз, партия? Может, они зарегистрированы под каким-нибудь нейтральным названием?
— Есть несколько молодежных союзов патриотического толка. «Нацболы», «Союз возрождения России», «Россия для русских». Мы наведались в их штабы, но никакого криминала не нашли.
— Головы-то хоть бритые?
— Да нынче у каждого второго подростка на голове лысина или ежик. Пойди разбери — то ли он обрит по моде, то ли из идеологических соображений, а то ли ему просто жарко. По крайней мере, портретов Гитлера мы ни в одном Штабе не увидели. А в программах у них одно и то же: возрождение великой России, укрепление национального единства и тому подобное. Нигде не написано, что надо «бить черномазых». В двух штабах нашли «Майн Кампф», но ведь это ни о чем не говорит. У меня племянник тоже эту книжонку читал, но скинхедом никогда не был. Наоборот — дружит с африканцами, рэгги на гитаре играет.