Петька из вдовьего дома
Шрифт:
В конце августа Анна Кирилловна повела Петьку в церковноприходскую школу [36] . Петька не раз проходил мимо нее по пути в лавку к Нищенкову. Теперь он приближался к двухэтажному деревянному дому с некоторой опаской. Он наслушался о школе много страшных рассказов и, войдя во двор, первым делом поискал глазами ту березу, с которой учитель срезает розги.
Увидел ветлы, тополя и вязы, но березы не было. «Наврали!» — с облегчением подумал он и уже смелее стал подниматься
36
… в церковноприходскую школу. — Располагалась в приходе Троицкой церкви, в десяти минутах ходьбы от дома Весовщиковых, где в то время жили Заломовы. Школа состояла в ведении церкви и приходского духовенства.
У окна в классе стоял высокий худой старик. На лице и голове его, обтянутой сероватой высохшей кожей, не было никакой растительности. Тонкие губы были едва заметны. Большие светло-серые, почти белые глаза были глубоко запрятаны под бровями и производили впечатление пустых глазниц. «Шкилет прямо!» — неприязненно подумал об учителе Петька.
— Вот, Лексей Лексеич, сынка к вам привела, — говорит, кланяясь, Анна Кирилловна и подает учителю Петькину метрику.
— Как зовут? — неожиданно громким, звучным голосом спрашивает учитель.
У Петьки даже дух перехватило.
— Когда учитель спрашивает, надо отвечать! — наставляет Алексей Алексеевич. — Учиться хочешь?
— Хочу, — чуть слышно выдавил Петька.
— Ну ладно, коли хочешь. Я тебя приму. Только смотри, сиди у меня смирно, а то я тебя… — учитель грозит тонким и длинным пальцем.
«Шкилет, людоед!» — опять со страхом думает Петька и прячется за спину матери.
— Послезавтра пусть приходит с азбукой и аспидной доской, — заканчивает разговор учитель.
— Страшный шкилет! — жалуется Петька матери по дороге из школы.
— Дурачок ты! Он просто старенький! Ему уже за семьдесят, наверное! Когда состаришься, и ты таким станешь. Если будешь сидеть тихо и не будешь шалить, он тебя не тронет! — успокаивает сына Анна Кирилловна.
В назначенный день Петька, захватив букварь и аспидную доску сестренки Оли, отправляется в школу вместе с Петькой Обродковым, сыном Андрея Васильевича.
Пришли рано утром.
Тут же во дворе познакомились с другими новичками. Когда раздался звонок, гурьбой повалили в класс.
В знакомой Петьке большой комнате стояло два ряда парт, на восемь человек каждая.
Вошел сторож — высокий русый мужик с курчавой бородой.
— Которые новички, садитесь в сей класс, второклассники — направо, третьеклассники — налево, — скомандовал он и ушел.
Потом пришли Алексей Алексеевич и высокая красивая девушка с продолговатым личиком и тонкой талией.
— Вас будет учить Зоя Владимировна, —
— Преподобный господи…
Ученики подхватили хором:
— Преподобный…
После молитвы Алексей Алексеевич закрыл дверь, новички остались наедине с учительницей.
Урок начался с того, что Зоя Владимировна пересадила учеников по-своему: самых маленьких — вперед, самых рослых — назад. Петьке с первой парты пришлось передвинуться на одну из средних. После этого новичкам были преподаны правила поведения в школе, и учительница приступила к занятиям. Она показала и назвала пять букв, а потом перешла к слогам из этих букв. Петьке занятия грамотой понравились, и он с увлечением тянул вместе с другими звуки и слоги.
Несколько дней, пока все ученики не запомнили, класс учил буквы. Потом перешли от букв и слогов к целым словам.
Учительница, несмотря на свою внешнюю деликатность, бесцеремонно лупила шалунов квадратной линейкой по головам, а всех невыучивших задание ставила на колени или оставляла без обеда. И все-таки Петька радовался, что не попал к страшному «шкилету».
Правда, некоторые сорванцы, особенно кто из второгодников, дразнили учительницу за тонкую талию и злость «осой». Но прозвище не привилось. Петька, рассуждая об этом со своим соседом Корякиным, говорил:
— На что ей толстой быть? Чай, она девушка! Как царевна из «Иван-царевича»!
Во время урока Петька с восхищением рассматривает красивую учительницу и думает: «Непременно на ней женюсь, когда вырасту!»
Поначалу Петька очень гордится званием ученика. Ему кажется, что теперь и все должны относиться к нему иначе — более почтительно, что ли. И когда Оля заставляет его подметать дома пол, он сердится:
— Ну да! Чай, я школьник! Мети сама! Мне уроки еще учить надо!
— Ну так я тебе не стану сказок рассказывать! — грозит сестра.
— И не надо! Я скоро сам читать научусь. И про Бову-королевича и про Еруслана Лазарича — все сам прочитаю! — отмахивается Петька и с увлечением, во весь голос продолжает учить заданный урок. Петьке очень хочется поскорее научиться читать сказки.
— Ишь какой! Заважничал! — обижается Оля и передразнивает Петьку:
— Ба-ааа-ба, ва-ааа-за…
— Отстань, не мешай! Ведь меня Зоя Владимировна спрашивать будет.
Оля как попугай повторяет слова Петьки.
— Ольгушка — солена лягушка! — дразнится он.
Ольга вновь повторяет Петькины слова.
— Мама! Зачем Ольга дразнится? Учить не дает! — кричит что есть силы Петька.
— Ябеда… А еще мальчишка! — шепчет Оля. — Всем расскажу, что ты ябеда.
— Что у вас там такое? — говорит, просыпаясь, задремавшая над шитьем Анна Кирилловна. — Оленька, ты не мешай ему. Пусть себе учит!
Оля берет веник и подметает пол, а Петька продолжает выводить: «Ба-ааа-ба…»