Петля Амфисбены

Соловьев Сергей Владимирович

Сможешь выйти на площадь

В тот назначенный час?

"Юрковский" и вышел - 14 декабря 1975 года, на стопятидесятую годовщину декабристского восстания - когда, по слухам, должны были состояться диссидентские выступления.

Ему еще хватило глупости взять с собой портфель, в котором среди конспектов завалялись какие-то самиздатские материалы.

Его задержали, отвезли в отделение милиции на улицу имени знаменитого декабриста Якубовича, обыскали,

обнаружили бумаги... Ночью на пятнадцатое декабря отпустили, пригрозив, что скоро его постигнут неотвратимая кара и гнев народа.

Все это я услышал случайно, разбирая профессорскую утреннюю почту. Как раз пришла большая пачка заграничной корреспонденции в расклеенных конвертах: письма, оттиски статей, приглашения на конференции - профессору было, что терять!

Звонок в дверь, удивленный голос И.А. (воспитанный "Юрковский" обыкновенно заранее договаривался о встрече), высокий, почти женский голос гостя.

Несмотря на настойчивые попытки профессора увести нежданного гостя вглубь квартиры, "Юрковский" оставался в коридоре и говорил, говорил... Наконец голоса удалились в направлении кухни, зашумела вода: И.А. смертельно боялся микрофонов.

Когда "Юрковский" ушел, И.А. сразу проследовал в секретную комнату. Я уже знал (месяцы секретарства не прошли даром), что он побывал в лагерях, был реабилитирован. Как бы ни было сильно мое любопытство, я бы не решился без приглашения вторгнуться в "святая святых". Скоро в секретной комнате раздалось что-то вроде громкого хлопка, и через минуту профессор пришел за мной сам.

На серых щеках его горели алые пятна.

Ныне я знаю точно, что за план был у Ивана Александровича и что именно находилось в секретной комнате, хотя долгие годы я мог только догадываться об этом, пусть и с большой степенью вероятности...

В самом конце пятидесятых, на возвратной ветке моей жизни, я поступил работать на кафедру И.А. лаборантом. Я рассудил, что мой контакт с И.А. вряд ли мог оказать серьезное влияние на будущие события, между тем как мне представлялся наконец неповторимый шанс удовлетворить свое любопытство. Да и на пенсию мне предстояло выйти задолго до того, как ему - предложить мне секретарство.

После хрущевской реабилитации безумный страх, разъедавший изнутри этого несчастного человека, почти отпустил его, чтобы вернуться позже, в брежневские годы.

В минуту откровенности, за бутылкой портвейна, он рассказал мне о своем заключении, и о том, как однажды в лагере ему пришла в голову формула машины времени.

– Говорят, это противоречит принципу причинности - не верьте, ничего подобного!
– говорил И.А.
– Достаточно предположить, что у природы есть средства развести в стороны противоречивые причинные цепи. Вы же наверное слышали про принципы запрета в квантовой механике!

Я не дал ему углубиться в детали.

– Хорошо, допустим, такая машина возможна. Ну и что бы вы стали с ней делать?

– Смешно сказать, - И.А. нетвердой рукой долил себе портвейна.
– Представляете, когда меня выпустили, я очень боялся, что меня снова посадят, и готов был бежать - куда глаза глядят. Не за границу, разумеется, - добавил он поспешно, -а,

если хотите знать, в будущее! Найди я тогда место, сарайчик какой-нибудь, где бы никто не мешал, и я бы начал машину строить.

– Вы можете построить ее теперь, - мы пили в свежеполученной отдельной квартире И.А.

– Да нет... теперь это было бы предательством...

– Предательством ЧЕГО?

– Нашего времени, разумеется. Исторического шанса! Молодого поколения... Я говорю студентам на лекции: сейчас время свершений! Я знаю, многие, говоря подобное, не верят сами, приспосабливаются, особенно среди интеллигенции. А я верю!

И.А. откинулся в кожаном кресле.

– И вообще, знаете, я понял, что путешествия во времени не сделают жизнь лучше. Прыгнуть назад? Для чего? Убить будущего тирана? Если обстановка благоприятствует установлению тирании, на очереди всегда много кандидатов. И, поверьте, заранее невозможно догадаться, кто выиграет! Это когда тиран получил власть, он пытается убедить всех, что он был единственным достойным претендентом! Читайте внимательно историю. Наши усилия не пропадут даром, только если мы действуем в своем времени. А бегство в будущее - разве это не бегство? Жить в счастливом мире, пожиная плоды трудов тех, кто остался позади? Представьте, что так поступят все!

– Ну, в прошлое, скажем, можно отправиться с просветительской целью... Вы слышали разговоры о том, что, возможно, Леонардо да Винчи был путешественником из другого времени?

– Согласен, это может иметь смысл. Хотя, посмотрите, много ли своих открытий удалось внедрить Леонардо? Все ждали подходящей эпохи.

Сестра И.А. внесла кофе. Где-то в глубине квартиры еще жила, угасая, престарелая мама. Дважды в неделю появлялась приходящая домработница - нормальная жизнь профессорской семьи... Я знал, что ко времени моего недолгого секретарства мама И.А. умрет, сестра, страдая от астмы, большую часть года будет проводить в санаториях. Несмотря на осторожные попытки, профессор так и не решится жениться, что позволит ему сохранить в целости просторную квартиру.

Мне было грустно слушать И.А., зная, как все будет через пятнадцать лет...

Я и впредь иногда навещал И.А. Он был мне симпатичен. Пару раз я даже заглядывал в будущую "секретную комнату" - большую кладовку без окон. Сначала в ней не было ничего, кроме пыльного хлама, затем появился стол с инструментами и приборами...

– Гоша? Мне необходима ваша помощь.

– Надо настроить один прибор, я не смог сам, давайте вдвоем.

– А что за прибор?

– Увидите! Прибор включен, это срочно.

Дверь "секретной комнаты" была открыта. Под потолком горела голая стосвечовая лампочка.

Как только мы оказались внутри, наши волосы стали дыбом: настолько воздух был наэлектризован.

У одной стены находился наскоро собранный пульт управления со свисающими проводами.

Что-то вроде огромного соленоида стояло вертикально на полу. Был еще стол с измерительными приборами, но основная часть электрической схемы лепилась по стенам. Не берусь судить, было ли все вместе произведением технического гения или только внешним выражением профессорского безумия. И то и другое, судя по результатам.