Петля для скалолаза
Шрифт:
Тенгиз и Бэл переглянулись.
– Ну, обаный бабай! – засопел Тенгиз. – Я этого высокоточного Эда как клопа по стенке размажу, если он с нами играть вздумал. Сейчас я его сюда приведу, поговорим по душам!
Тенгиз шагнул к двери, взялся за ручку, но открыть не успел. Внезапно пол, стены и вся мебель, которая была в комнате, мелко задрожали, завибрировали, плафон над нашими головами закачался, и жуткий гул, нарастая с каждым мгновением, ворвался в комнату, вселяя в душу леденящий холод; лопнуло, как кусок фанеры, оконное стекло, стеклянные брызги
И все стихло.
Глава 42
Некоторое время я лежал не шевелясь, прислушиваясь к мертвой тишине и мысленно ощупывая свое тело. За ворот пуховика попал снег, и он неприятно обжигал шею. Я привстал, покрутил головой, но в кромешной тьме ничего не увидел, лишь перед глазами плыли зеленые и желтые пятна.
– Эй, мужики, – сказал я в темноту. – Все целы?
Откуда-то отозвался Тенгиз. Он для начала выругался, а потом спросил:
– Что это было?
– Кажется, «Малышка» сошла.
– Какая, к чертям собачьим, малышка? – не понял Тенгиз. – Так примочило, будто стадо слонов по коридору пробежало… Никто не помнит, куда я зажигалку сунул?
Мы услышали голоса, доносящиеся из коридора. Кто-то звал на помощь, кто-то громко ругался. Через щель из-под двери вылилась желтоватая лужица света. Тенгиз толкнул дверь и вышел в коридор.
– Кто разрешил выходить? – строго спросил он и по своему обыкновению задал сразу несколько вопросов: – У кого фонарик, дайте сюда свет! Это вы здесь орете, Эдуард? Я же приказал вам оставаться в комнате! Кого ранило?
Луч фонаря вспыхнул в проеме двери яркой звездой. Мы с Бэлом одновременно закрыли глаза ладонями.
– Я вас поздравляю! – сказал Тенгиз. – Нас по самую крышу завалило снегом. Северный торец Приюта здорово помяло, две или три комнаты сплющены в гармошку.
– Нужны лопаты, – сказал Бэл. – Здесь есть лопаты?
– Если не разворовали, то пару штук, может быть, найдем, – ответил я. – Но проблема не в лопатах. Это сухая лавина. Откапываться изнутри – безнадежное дело.
– Почему? – спросил Тенгиз.
– Она все время сыплется, как сухой песок. Лопатой будешь работать до тех пор, пока битком не набьешь снегом весь Приют или пока не иссякнет лавинный язык.
– А что ты предлагаешь? – произнес Бэл.
– Надо попытаться открыть люк на крыше. Может быть, там тонкий слой снега.
– Кажется, это голос нашего доблестного спасателя? – услышал я низкий рык Эда, и в проеме двери показался его призрачный абрис. – Что ж это вы, дорогой, так отвратительно принимаете гостя? Мало того, что опоздали на полчаса, так еще и не обеспечили должной безопасности моего здесь пребывания!
– Вернитесь в свою комнату, – с трудом сдерживаясь, процедил Тенгиз и чиркнул лучом по лоснящемуся лицу Эда.
– Совершенно идиотские правила игры! – произнес Эд, но уже более вялым тоном и отступил в темноту коридора.
– Я хочу кое о чем его спросить, – сказал я Тенгизу.
– Валяй! – разрешил тот. – Только быстро. И пошли на крышу.
Я вышел в коридор. Эда не видел, но чувствовал, что он рядом, и слышал его тяжелое дыхание.
– Скажите, Эд, кто вам передал приглашение от меня?
– Молодой человек! – нараспев произнес Эд. Должно быть, при этом он из стороны в сторону качал головой. – Ну зачем валять дурочку?
– И все же?
– Ну конечно, Маша! Кто еще мог передать мне ваше приглашение.
– И когда она сказала, что я вас жду на Приюте?
– В шестнадцать двадцать три. Мой ответ вас устраивает?
– Где же она сейчас?
– Не знаю. У подъемника она встретила подругу и сказала мне, что догонит.
Меня вдруг осенило.
– А лыжи она с собой брала?
– Да. Она хотела скатиться с Приюта до Ледовой базы.
– Мне все ясно! – произнес я с полной уверенностью, что не ошибаюсь. – Эта девчонка и скинула на нас лавину!
– Бред! Да это просто смешно! – возмутился Эд. – Маша – совершенно хрупкое создание. А эта чудовищная лавина…
– Я вам объясню, – перебил я Эда. – Для того чтобы скинуть чудовищную лавину, достаточно пересечь на лыжах ее верхнее основание. Это может сделать даже ребенок.
– Ну все, достаточно! – вмешался Тенгиз. – Идем, Стас! А вы, Эдуард Апполинарьевич, вернитесь в свою комнату.
– Хорошенькое дело – вернитесь в комнату! – ворчал в темноте Эд. – Я же ничего не вижу! Мне не выдали ни фонарика, ни свечки! Полнейшее безобразие! Отрыжки застойного времени!.. Ничего, я доберусь до вас, я так этого не оставлю.
Он добирался довольно шумно, сослепу налетая на двери и стены, но нам с Тенгизом было некогда ему помогать. Тенгиз шел первым, освещая дорогу, я – следом за ним.
Когда мы вышли на лестницу, он спросил:
– Ты в самом деле думаешь, что лавину скинула Машка?
– Я в этом уверен! – ответил я и рассказал о нашей с ней встрече в баре в четвертом часу дня.
– Месть? – предположил Тенгиз, выходя в коридор третьего этажа.
– Конечно, банальная месть. Молодой особе надоело терпеть беспрерывное предательство этого негодяя, и она замуровала его под лавиной. Видимо, Эдуард Апполинарьевич теперь пропустит очередной сеанс связи с женой.
– Очень может быть, очень может быть, – задумчиво произнес Тенгиз, останавливаясь под прямоугольным люком, ведущим на крышу. – А может быть, она замуровала тебя, Стас? Или нас с Бэлом? Или полоумного Немовлю с его порошком. А?