Петля дорог
Шрифт:
— Не надо, — сказала она тихо. — Не надо моделировать смерть.
Пламя опало. Костер горел, как прежде, более того — пора подкинуть сушняка…
— Я надеялся, что ты поймешь меня, Хмель.
— Тебе так нужно мое понимание, Кромар?
— Нет, — отозвался он нехотя. — Я проживу и так… Но я еще помню, как ты ерзала над своими… рассказами. Как протирала юбку, бледнела и хихикала, носилась по дому, как сумасшедшая… Ради чего?
Она молчала.
— Любой школяр, написавший звучную строчку… Любой гончар, удачно вылепивший свой
Она молчала.
— Ты хныкала от радости над исписанным листком, Хмель… А я…
Он поднял глаза, и Ирена невольно проследила за его взглядом.
Среди неба висела, распустив хвост, явившаяся из ниоткуда белая комета.
Ирена молчала.
Только что он создал и уничтожил МОДЕЛЬ — в костре, в течение минуты. Маленькую локальную МОДЕЛЬ, но кто знает, были ли варвары на стенах всего лишь движущимися фигурками… И не было ли у них прошлого и будущего. И чем они отличались от рыцаря Река, вампира Яна, врача Ника…
— Ты… немножечко страшный, Кромар.
— Разве? — кажется, он искренне удивился.
Она перевела дыхание.
— Меня послали, чтобы ты свернул МОДЕЛЬ.
Тот, что сидел напротив, улыбнулся:
— СВЕРНУЛ? Так-таки и просили передать?
Костер догорал, но Ирена ясно понимала, что, потянувшись за сухой веткой, сразу же свалится на бок. Лучше уж не позориться.
— Да. Именно так и просили передать… более того, грозили прикрыть МОДЕЛЬ снаружи. Дабы избежать вероятностных катаклизмов…
— Клизма, клизма, клизма, — рассеянно пробормотал тот, что сидел напротив. — Катаклизма…
— Петер говорил, — она проглотила слюну. — Говорил, что не хватает ресурсов. Петер боялся… что РЕАЛЬНОСТЬ изменится, Кромар. Раковая опухоль на вероятностной структуре…
— Оглянись, Хмель. Разве ЭТО не реальность?
Ирена оглянулась.
Базальтовая скала, закрывающая треть неба. Искры, по спирали летящие вверх, комета, распластавшаяся среди звезд, будто вычурная пряжка среди россыпи пуговиц…
— Любой ребенок, впервые построивший башню из песка… способен понять меня, Хмель. Да что там — любой птенец, пробивший скорлупу изнутри… поймет меня.
Она улыбнулась.
— Чему ты смеешься?
— Ты патетичен… Мне показалось, что ты выдержишь полновесную паузу… и скажешь: все это для тебя, Хмель. И полезешь целоваться.
Дерево заскрипело. Комета оставалась неподвижной.
— Нет, — шепотом сказал тот, что сидел напротив. — Не надейся.
Он встал. Ирена напряглась — но он всего лишь подбросил хвороста в огонь. Все так же, по спирали, взметнулись искры.
— Зачем ты ждал меня, моделятор?
Он молчал.
— Зачем ты звал меня? Зачем ты построил для меня… коридор? Комнату страха, совмещенную с сумасшедшим домом? Зачем?
Ниточки огня прорастали сквозь завал из сухих веток. Тянулись
— Ты ненавидишь меня, моделятор? До сих пор?
— Нет, — сказал он после паузы.
— Это очень кстати, — Ирена удовлетворенно кивнула. Погладила свой живот; подняла голову и посмотрела ему в глаза, и не отводила взгляда, пока огонь, прорвавшись наконец сквозь завал из веток, не встал между ними пульсирующей стенкой, и дрожащий воздух не исказил черты сидящего напротив до неузнаваемости.
— Я… ошибся, Хмель. Когда-то давно я верил, что смогу смоделировать мир из нас двоих… Не для нас, а ИЗ нас, понимаешь?
— Семья — ячейка общества, — сообщила она равнодушно.
— Неработающая модель, — ее собеседник пожал плечами. — Несовершенная… ты так в нее и не вписалась.
— Я виновата, — Ирена желчно усмехнулась.
— Возможно, — сказал собеседник с неожиданной злобой.
— И ты решил меня наказать…
— Нет… Я не такой уж плохой моделятор. Все что я сделал — несовершенно… и потому живет. Само по себе… развивается. А наша с тобой маленькая модель… развалилась. Сдохла.
— Чего ты хочешь от меня? — спросила она сухо.
Потрескивал огонь.
— Я вел тебя, — сквозь зубы признался тот, что сидел напротив. — Сквозь МОДЕЛИ. Я… не хотел терять тебя из виду… но все равно почти сразу потерял.
— Скотина, — сказала она равнодушно. И удивилась собственной душевной пустоте.
— Возможно… Вмешаться-то я все равно не мог… Для этого надо было свернуть все к чертовой матери, а мне было жалко… затраченного труда.
— Понимаю, — она кивнула. Погладила живот. Улыбнулась. — Не ревнуешь? Ни капельки?
— Пузо — не болезнь… — с нехорошей улыбкой отозвался моделятор. Улыбка перелилась в гримасу: — Я не ждал, что ты сможешь… подстилка…
Он тяжело дышал. Лицо его сделалось темным от прилива крови; возможно, Ирена походя ткнула пальцем в незажившую язву. Моделятор, попавшийся в собственный капкан, ревнивец, когда-то поколотивший в подворотне случайного ухажера разведенной жены — бесстрастный Создатель, наконец-то потерявший маску бесстрастия…
Она прислушалась к себе. Возмущение? Шок? Ничего подобного. Усталость, немножко — сочувствие… Да-да. Почти жалость к этому чудо-мастеру, ненароком отхватившему топором собственную руку — и теперь исходящему гневом над кровавым обрубком…
— Ты и за ЭТИМ наблюдал? — спросила она с усмешкой.
Ее собеседник замолчал. Ходили желваки под потемневшей кожей.
— Ответь мне, Кромар… Это важно. Ты НАБЛЮДАЛ?
Тот, кто сидел напротив, мотнул головой. Жест, который мог означать что угодно.
— А теперь не понимаю, — она пожала плечами. — Для тебя все это… игра? Испытание?
— Для меня это ад, — глухо сказал моделятор.
Комета ползла по небу, вероятно, так двигалось время, и пока они молчат у вечного костра, где-то проходят дни и недели, месяцы…