Петля дорог
Шрифт:
— А это мой бывший супруг… Редкостная скотина. Моделятор всего это вашего чертового мира…
Семироль подождал продолжения, но Ирена молчала, блаженно щурясь на огонь камина, и тогда он осторожно поощрил ее откровенность:
— Да? Неужели уж такая скотина? Все бывшие жены так говорят…
— Не все, — Ирена обиделась. — Вы же сами можете судить… Это кем надо быть, чтобы смоделировать всю эту вашу… весь этот маразм?!
Семироль осторожно отхлебнул из своего бокала:
— Какой именно из маразмов?
Ирена обвела рукой вокруг себя, указывая
— Да все это… Весь этот так называемый мир. Действительность, реальность… Которой нет и не было. Которую смоделировал Анджей… отталкиваясь от нашего нормального мира, но как же далеко он, идиот, оттолкнулся!..
Она с отвращением посмотрела на содержимое собственной тарелки. Там лежала гренка под чесночным соусом; господин Семироль, будто на что-то намекая, весь вечер предлагал ей чеснок и даже съел на ее глазах пару чесночных долек. А Ирену мутило от чесночного запаха — вероятно, она возненавидит его до конца жизни…
Кстати, неизвестно, когда он наступит. Может, завтра…
— Ну подумайте, Ян, — пробормотала она, устало прикрывая глаза. — Разве может считаться нормальным мир… Ну ладно, МОДЕЛЬ… Где невинного человека приговаривают к смерти за совершенно чудовищные преступления! Которых он в жизни не мог совершить — по целому ряду причин… Во-первых потому, что он ненавидит насилие. Во-вторых потому, что его не было не то что в этой стране — в этом МИРЕ, потому что эти десять месяцев, о которых все вы мне уши прожужжали… Я была у себя! В нормальном, оригинальном мире! Вне МОДЕЛИ, поймите… Я не могла совершить всех этих ужасов, за которые вы меня собираетесь…
Она поставила бокал на край стола — так экспрессивно, что отвалилась тонкая стеклянная ножка.
— Вы не порезались?
Она посмотрела на одинокую красную каплю, ползущую по пальцу.
Быстро взглянула на Семироля. Спрятала палец под мышку:
— Не-е-ет… Это моя кровь. Нечего. Не отдам.
Семироль отвел взгляд:
— Да вы не беспокойтесь…
Ирена криво улыбнулась:
— Я не беспокоюсь… Это ВАМ надо беспокоиться. Потому что когда у господина Петера кончится энергия — а она уже кончается — весь этот… вся МОДЕЛЬ схлопнется, как чемодан. Вместе с красивенькими горами, придурковатым правосудием и вампирами… Кстати, вы в курсе, что вампиров в нормальном мире не бывает? Это выверты извращенной фантазии. Сколько я пересмотрела… про ваших собратьев… пересмотрела киношек, и некоторые весьма интересные… и чего там только… Но ТАКОГО! Нет, это только Анджей способен… Продавать смертников вампирам на съедение — это же… или он бездарный моделятор, или скотина. Или у него бред…
Семироль уже сидел рядом, на диване. Брови его болезненно сошлись над переносицей:
— Ирена… Вы знаете, мне кажется, это у вас бред. Раньше такое бывало? Нет?
— Нет, — сообщила Ирена, всхлипнув. — Я уравно…вешенный спокойный человек… Какого пса я поддалась на эту провокацию?! Полезла в чертову МОДЕЛЬ, как лисица в омут, купилась… Дешевая авантюра… Из-за Анджея. Из-за него.
— Только
— Да, — сказала Ирена, закрывая глаза. — Я совершенно спокойна… И мне давно уже на все плевать.
Она проснулась в темноте.
Полежала, не меняя позы — на спине, с вытянутыми вдоль тела руками.
С трудом согнула затекшие ноги. Одеяла не было.
Холод… Сырость…
Темень. Едва ощутимый запах плесени.
Провела ладонями по лицу, груди, животу. Попыталась раскинуть руки шире — и уперлась в деревянные стенки.
Дернулась. Покрылась холодным потом. Рывком села.
Она сидела в длинном ящике, суживающемся в ногах. В гробу; она не закричала только потому, что на время потеряла голос.
Рывок…
Гроб соскользнул с возвышения и загрохотал, ударившись о каменный пол. Ирена упала вместе с ним; шипя от боли, выползла из расколовшейся домовины, споткнулась о подвернувшуюся крышку, упала опять…
Неподалеку сухо стукнуло дерево. Как будто распахнулась снабженная пружиной шкатулка.
Ирена метнулась. Помещение было крохотное, и ни одна из четырех стен, одинаково сырых и холодных, не содержала ни намека на дверь.
Ирена забилась в угол.
Ее гроб, разбитый, потерявший атласную подушечку, валялся теперь возле опустевшего постамента. Зато другой, на соседнем постаменте, медленно открывался…
Легла на полированный край белая рука с длинными холеными пальцами.
Крышка откинулась полностью, превратив гроб в подобие раскрытого скрипичного футляра.
То, что находилось в его бархатных недрах, неспешно приподнялось.
— Перфое, о чем я фас попрошу — мужестфо и фпокойстфие, — негромко сказал господин адвокат Семироль. Ему тяжело было говорить — белые клыки лежали на нижней губе, а острия их находились на уровне подбородка.
— Расслафьтефь и жифите фегоднфним днем…
Через бортик гроба перекинулась нога в сверкающем штиблете.
— А-а-а!!!
Ирена кричала, сбивая комом простыни.
За окном проступали, чуть обозначенные рассветом, силуэты гор.
Одеяло в чистом пододеяльнике валялось на полу. На Ирене была ночная сорочка до пят; с трудом заставив себя замолчать, она села на кровати, подобрала колени к подбородку.
Маленькая аккуратная комната. Открытые ставни. Теплый радиатор с красным глазком. Высокий графин на ночном столике. Вода…
Жажда; Ирена провела языком по сухим губам.
— Ой…
Капли падали ей на грудь и терялись в складках ночной сорочки.
Силуэты гор становились все более явными, обретали краски.
Совсем как на той турбазе, где они с Анджеем…
— О-ой…
Она подобрала одеяло и укрылась с головой — желая отгородиться и от кошмаров, и от воспоминаний, и от назойливых гор.
— Вчера вы слишком много выпили, Ирена…
Она тяжело вздохнула.
— …но вчера вам необходимо было расслабиться. Да?