Петля
Шрифт:
— Олег Иванович! Входи, товарищ, будь моим гостем. — Марченко протянул руку и втащил Полякова на ступеньки.
— Это, конечно, не Кремль, — сказал Марченко, — но здесь мы в полной безопасности, и я позаботился о том, чтобы нам никто не мешал.
Вагон представлял собой что-то вроде удобного прибежища, где железнодорожные охранники, контролеры, инженеры жили месяцами, когда блуждали взад и вперед от сортировочной станции в Молдове до какой-нибудь железнодорожной ветки на Урале, затем через просторы Сибири к Владивостоку и после обратно на сортировку на Украине. Жилое пространство освещалось керосиновой лампой и было скудно
— Чаю или чего-нибудь покрепче? Коньяк? Водка? — Марченко вновь говорил как старый друг Полякова, а не всесильный вождь преступной мафии.
Поляков пригнувшись сел около небольшой железной печурки, повесил на крючки железной дымовой трубы мокрые перчатки и грел руки.
— Хотелось бы чаю с коньяком, — ответил Поляков. После бессонной ночи и долгого пребывания на холоде голос его дрожал. Марченко нацедил из самовара кипятку в стакан, насыпал туда чай.
— Сколько коньяку?
— Побольше. Мне это сейчас просто необходимо, — сказал Поляков, щелкнув себя по горлу указательным пальцем, — я буквально разваливаюсь на части.
Марченко достал из кармана пальто батон хлеба, копченое мясо из Таниного холодильника. При виде еды Поляков несколько оживился. После того злосчастного ужина в «Баку» он так ничего и не ел.
— Итак, Олег Иванович, что же у тебя за срочное дело? — спросил Марченко. Галантный хозяин превратился в рассерженного начальника, которого разбудили среди ночи. — Как это ты рискнул воспользоваться секретной связью Центра, чтобы добраться до меня?
Полковник был слишком измотан, чтобы говорить приятные вещи.
— Я участвовал в операции с продовольствием на Минском шоссе в Голицыне.
Марченко кивнул головой. Он был в курсе дела.
— Мы попали в засаду. В нас стреляли из березового леса через дорогу.
Поначалу генерал не выказал удивления. Поляков прижал теплый стакан к щеке.
— Это странно, Виктор Петрович. Полагаю, боевики вели огонь из автоматов «АК-47». Залп за залпом. Пришлось лечь на землю. А потом все стихло. Мы открыли огонь, но ответа не последовало. — Поляков отпил коньяка с чаем, поморщился, затем сердито пнул носком башмака тлеющие сосновые угли. — Мы ждали, вероятно, двадцать минут. И никак не могли понять, почему другая группа проскользнула позади грузовиков и прикончила несколько водителей и грузчиков. Им перерезали глотки. Все было залито кровью… Я оставил Барсука в Голицыне, чтобы он замел следы, ведущие к тебе.
Лицо Марченко, обычно приветливое, помрачнело, глаза налились кровью.
— Ты спрашиваешь, почему такая срочность, Виктор Петрович? — Поляков глотнул чаю, чтобы выгадать время, подобрать нужные слова. — В «Братстве» работает кто-то чужой. Водители и грузчики были убиты либо самими узбеками, либо их наемниками.
Отсвет пламени играл на лице Марченко. Генерал склонился над стаканом.
— Ты уверен? — пробормотал недоверчиво.
Поляков кивнул.
— На каждом убитом лежала узбекская тюбетейка — новая, ненадеванная. Не значит ли это, что операция была заранее спланирована?
Сильный порыв ветра загнал дым обратно в вагон. Оба закашлялись.
— Тюбетейки и сам способ убийства говорят о том, что именно узбекская банда оставила свой следы. А они ведут к единственной личности.
Полякову хотелось самому объявить свой вывод. Но, учитывая то, что ему стало известно
— Раджабов?
Поляков кивнул.
— Это, должно быть, так. Он твой заклятый враг и охотится за тобой. Об этом свидетельствуют раны на моем теле. После засады в Ташкенте в истории с золотом в Хиве Раджабов нацелился в самое сердце «Братства»… И разреши предупредить тебя, Виктор Петрович, этот проклятый узбек попытается спутать твои карты, используя свои связи по линии КГБ. А пока он хочет помучить тебя, чтобы ты терялся в догадках, надеется ухватить тебя за самое слабое место. Так они действуют в Узбекистане. Клановость, она повсюду в Центральной Азии. Каждый постоянно держит врага в напряжении. И затем подбирает его как падаль в пустыне Кызылкум.
Генерал поставил пустой стакан на перевернутый ящик и отодвинул задвижку входной двери.
— Великолепное начало для твоей работы в «Братстве». — В его голосе не слышалось обычной усмешки. — Я должен спасти «Братство», и ты поможешь мне в этом, Олег Иванович. — Марченко показал на ворох одеял и грязных подушек, лежавших на скамье. — Останься здесь. Выспись и жди, когда я пришлю за тобой шофера. Ступай, отдохни.
Он схватил Полякова за локоть и шлепнул ладонью о его ладонь, как это они всегда делали, чтобы скрепить свою дружбу перед началом операций в Афганистане.
Марченко открыл дверь, спустился по лестнице. За ним на фоне расцвеченного зарей неба выделялись заводские трубы и поднимавшиеся вверх клубы дыма.
Полчаса спустя в своем кабинете над моргом генерал увидел замерзшие водяные краны. Не было и света из-за перебоев, связанных с нехваткой топлива. Ни помыться, ни побриться. Закутавшись в шубу, Марченко теребил небритую щеку и тупо водил рукой по столу при свете одинокой свечи.
В половине девятого в дверь постучал Барсук.
— Грузовик стоит, товарищ генерал.
— Какой еще грузовик? — устало произнес Марченко.
— Рефрижератор. Я освободил место среди продуктов и погрузил туда трупы. Нельзя было оставлять их там, в Голицыне.
Марченко наконец стал понимать, о чем говорил ему в «Сковороде» Поляков.
— Сколько убитых?
— Девять, — ответил Барсук.
— Дай посмотрю.
В сопровождении боевиков Барсук и Марченко вышли во двор морга. Лейтенант широко распахнул дверцы фургона и пригласил генерала войти.
Трупы уложили в аккуратный ряд возле упаковок с сосисками и ящиков ворованного масла. Генерал влез и выпрямился, чтобы получше рассмотреть. Ему потребовалось лишь несколько секунд, чтобы определить главную деталь кровавой резни: толстые полоски запекшейся крови вокруг шеи.
— А где тюбетейки?
Барсук вытащил из угла промерзший мешок и вынул из него несколько чаплашек, как их иногда называют русские, живущие среди мусульман; слово не обидное.
Марченко не мог больше вынести.
— Закрой дверь, — приказал он, содрогнувшись.
Рассказ Полякова в «Сковороде» возымел определенное действие. Но здесь было совсем другое — он получил полное представление о решимости Раджабова расправиться с ним, Марченко.
— Выясните имена и другие данные убитых. Зарегистрируйте их в списках морга как результат милицейской операции, — сказал генерал Барсуку. — Говорите, что они погибли в результате дорожного происшествия — пробили головами ветровые стекла.