Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава

Величко Владимир Михайлович

И вычеркнул «частный» эпизод из статьи. (А тогда как раз «раскру­чивались» книги Л. Брежнева «Малая земля», «Возрождение» и «Целина»).

Машеров не был похож на чиновников в «масках», погрязших в тщеславии и мещанских страстях, потерявших открытость. Он всегда говорил правду, какой бы горькой она ни была. Узнав поздно вечером в Москве, где находился по делам, о произошедшем в цехе футляров радиозавода взрыве, повлекшем за собой человеческие жертвы порядился в максимально короткий срок организовать спецсамолет для вылета в белорусскую столицу. Уже в час ночи был на месте катастрофы и находился там до утра. Поговорив с людьми, проанализирова

полученную от следователей и спасателей информацию, в тот же день выступил по республиканскому радио и рассказал об аварии, принима­емых мерах, о помощи семьям пострадавших.

30 марта 1972 года о причинах и последствиях несчастного слу­чая на радиозаводе, подчиненного Министерству радиопромышленно­сти СССР, Петр Миронович докладывал на заседании Политбюро ЦК КПСС. Не снимая с местных партийных органов, а также с ЦК КПБ ответственности за произошедшее, он заявил: «Крайне возмутительно и совершенно непостижимо, но, к сожалению, это факт, что авторы про­екта допустили грубейшие просчеты и ошибки в разработке вентиля­ционной системы для футлярного цеха, а эксплуатационники проявили крайне безответственное отношение к устранению крупных неполадок в этой системе, которая вообще из рук вон плохо функционировала с первого и до последнего дня. Все это, вместе взятое, привело к тяже­лому преступлению. И я считаю, что прямые и косвенные виновники этого должны понести самое суровое наказание».

Правительственная комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС Д. Ф. Устиновым взяла на себя практическое решение многих вопросов. Власти Минска и республики определили детей, чьи родители погиб­ли, в детские учреждения, решили вопросы пенсионного обеспечения. 81 семье исполкомы выделили 83 квартиры. 15 молодым рабочим-одиночкам предоставили комнаты. Нуждавшихся в лечении направили в медицинские клиники и санатории.

Петр Миронович проинформировал Политбюро о проведении глу­бокой и обстоятельной проверки состояния техники безопасности и условий труда на промышленных предприятиях и стройках Беларуси.

Обстоятельствами трагедии в Минске заинтересовалась «Литератур­ная газета». Александр Борин, обозреватель этой газеты, обо всем под­робно расспрашивал Машерова, который во время следующей встречи прочитал и без единой правки завизировал подготовленный очерк. Но этот очерк так и не увидел свет: вето наложили на Старой площади в Москве. Дескать, зачем придавать случившемуся союзную огласку?

Часто меня спрашивают о том, как бы поступил Машеров в экстре­мальной ситуации, связанной с катастрофой на Чернобыльской АЭС? Вне всякого сомнения, невзирая на запреты высоких чиновников, он в прямом телеэфире тут же обо всем поведал бы народу, а также сказал бы о конкретных действиях государственных органов по минимизации последствий техногенной катастрофы, об эвакуации населения, оказавшегося в опасной зоне. А все потому, что имел свое мнение, ни перед не прогибался, не стоял навытяжку.

В духе объективности, ответственного отношения к делу воспитывал генерацию молодых управленцев, перед которыми встанет целый ряд новых задач. Он не единожды отмечал, что самое пагубное для развития всякого живого организма — застой мысли, окостенелость в практике хозяйствования, обучения, воспитания.

Машеров был честен в помыслах и благороден в поступках. При нем выдвигались безупречные в моральном отношении профессио­налы. Исходя из философского воззрения, такую практику называют меритократией (от латинского meritus - достойный

и греческого cratos - власть), когда руководителями становились мудрые и добро­детельные представители народа, способные успешно решать местные и общегосударственные задачи.

Из выдвижения на должность Петр Миронович не делал тайны.

Мне рассказывали заведующие отделами ЦК Альфонс Тишкевич, Виктор Бысенко, Павел Адамович, Александр Беденко, председатель парткомиссии Иван Бут-Гусаим, управделами Владимир Павлюкевич, курировшие области инспекторы Эдуард Наготко, Тимофей Янчук, Николай Рубан, Михаил Титов и другие, что Петр Миронович всегда советовался по той или иной кандидатуре. Складывалось впечатление, что и они причаст­ны к судьбе многих порядочных людей, чем особенно гордились.

В ЦК КПБ на ответственных должностях работало около 150 чело­век. Это были квалифицированные специалисты, положительно себя зарекомендовавшие в труде и общественной работе. Примерно каждый пятый имел ученую степень кандидата или доктора наук. Небольшой, но дееспособный штаб под руководством Петра Мироновича «дирижи­ровал» всеми действиями, аккумулировал передовые идеи, положитель­ный опыт, рождавшийся в буднях.

Вопросы, которые рассматривались на бюро, пленумах ЦК, тща­тельно готовились и обсуждались. Никто из выступавших не боялся вы­сказать особое суждение, порой не совпадавшее с мнением Машерова.

Это придавало дискуссии острый характер, и в результате принима­лись оптимальные варианты постановлений в интересах государства и общества. Сам Петр Миронович и в мыслях не допускал того, чтобы под видом коллегиальности утверждалось единовластие, которое считал злом.

На заседаниях бюро ЦК Машеров требовал от кадров всех уров­ней строжайшего соблюдения законности. В праве он видел действен­ный механизм реализации целей управления — замыслов, планов, про­грамм. Оно выполняло еще одну важнейшую функцию — помогало активизировать жизнь социума.

Большое внимание Петр Миронович уделял развитию делового стиля, помогавшего снять ржавчину бюрократизма и чванства, сконцентрировать людскую волю на главных приоритетах. Такой стиль укреплял доверие к власти.

Иногда спрашивают: «Неужели Машеров не ошибался?» Наивный вопрос. Президент США Теодор Рузвельт однажды признался, что если он был прав в семидесяти пяти случаях из ста, то не мог бы желать ни­чего лучшего. И на этот максимум надеялся один из выдающихся людей XX века! Мудрость Петра Мироновича в том, что он чувствовал эпоху, умел видеть в обычных явлениях неожиданные аспекты. На происхо­дящее реагировал мягко и логично, доверяясь фактам. Не упрямился, когда допускал ошибку, старался непременно ее исправить. Проявлял уважение к собеседникам с альтернативным мнением. Беседы с ними проводил в дипломатичной манере, что помогало переубеждать их, привлекать несогласных на свою сторону. Поистине, доброта и друже­любие всегда пересилят ярость и принуждение.

С какой точки зрения ни посмотри, Машеров был творческой нату­рой. От него исходила какая-то магическая сила. Имея особое биополе, внутреннюю культуру, он умел затронуть струны души. Словом, с ним работалось интересно, увлекательно.

Помощник мог зайти к нему в любое время, словно к родному человеку. Петр Миронович выходил навстречу, протягивал руку и по-отцовски хлопал по плечу. Никогда не обижал, не давал повода разо­чаровываться. Атмосфера внимания, искренности, теплоты наполняла каждую встречу, окрыляла.