Петр Первый и его время
Шрифт:
Из сказанного видно, что городская реформа не принесла выгод горожанам и в конечном счете не содействовала развитию экономики городов. Именно этим обстоятельством объяснялась недолговечность городской реформы. Другие новшества оказались не столь значительными, тем не менее и они оставили след в преобразованиях Петра.
В феврале 1699 г. состоялось шуточное освящение только что построенного дворца для фаворита царя Лефорта. Гости при-были на пир бритыми, но в традиционной русской одежде — долгополом и широкорукавном платье. Царь к этой одежде питал неприязнь, считая, что она стесняла движения и мешала в работе. На пиру царь действовал уже раз испытанным способом: он взял ножницы и стал укорачивать
Несколько месяцев спустя москвичи читали листы, прибитые у ворот Кремля, в Китай-городе, у Чудова монастыря и в других людных местах. У листов стража, чтобы их не сорвали, а на листах царский указ: отныне в Москве и прочих городах надлежало носить вместо русского платья венгерские кафтаны.
Еще одно новшество было осуществлено под занавес уходившего 1699 г. Указом 19 и 20 декабря было велено счисление лет производить не от сотворения мира, а от рождества Христова, а новолетие начинать не с 1 сентября, а с 1 января. По старому летоисчислению шел 7208 г., а по новому, принятому во всех европейских государствах, наступил 1700 г. Царь велел новый год встречать как праздник. 1 января на Красную площадь были выведены солдатские полки и в Кремле расставили свыше 200 пушек.
Шесть дней палили из пушек. Петр хлопотал над устройством фейерверка, своей красотой поразившего столичных жителей. Горожане тоже должны были участвовать в торжествах: ворота каждого двора надлежало украсить сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветками, а те, у кого в доме имелись пушечки и огнестрельное оружие, тоже должны были салютовать наступающему Новому году. Так начиналось новое, XVIII столетие, принесшее стране и ее народу множество радостей и множество невзгод. Но главным событием нового, 1700 г. было начало Северной войны, круто изменившей жизнь страны.
КАТАСТРОФА ПОД НАРВОЙ. ШВЕДСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ
Петр, находясь в Москве, живо интересовался тем, что происходило в Константинополе. «Только конечно учини мир: зело, зело нужно», — торопил царь Украинцева. Мольба царя станет понятной, если мы вспомним его обязательства перед союзниками начать военные действия против Швеции, как только курьер доставит известие о заключении мира с Османской империей. Между тем Дания и Саксония уже начали военные действия и надеялись на вступление в войну России.
Царь не нарушил данных им обещаний. Курьер доставил долгожданное донесение Украинцева о заключении мира на 30 лет 8 августа 1700 г., и Петр тут же распорядился о походе на неприятеля. Объектом атаки должна была стать мощная шведская крепость Нарва.
На десятки верст растянулся обоз из 10 тысяч телег, нагруженных снаряжением, боеприпасами, артиллерией и продовольствием. Царь в чине капитана бомбардирской роты Преображенского полка тоже находился в составе войск. В Твери курьер Августа II доставил ему неприятное известие: шведский король вынудил капитулировать Данию. Он во главе 15-тысячного войска внезапно оказался под стенами Копенгагена, куда его доставили английские и голландские корабли, и под угрозой разрушительной бомбардировки вынудил датского короля Фредерика IV заключить Травендальский мир. Дания, таким образом, вышла из Северного союза. Это случилось в тот самый день 8 августа, когда курьер Украинцева привез весть о заключении мира в Константинополе.
Из услуг, оказанных Швеции, Англия намеревалась извлечь выгоду: она считала, что Карл XII, разгромив Данию, с такой же легкостью расправится и с другими участниками Северного союза, чтобы потом оказать ей помощь в войне с Францией. Именно поэтому англичане выступили главными гарантами Травендаль-ского договора, что позволило шведскому королю, не опасаясь за свои тылы, бросить все сухопутные и морские силы на восток — против России
Новость была ошеломляющей, но тем не менее она не оказала влияния на планы русского командования: армия продолжала движение на запад, и первые русские полки численностью в 10 тыс. человек, преодолевая осеннее бездорожье, 23 сентября достигли Нарвы. Остальные медленно подтягивались к крепости, и их сосредоточение в основном завершилось к середине октября. Царь распоряжался расстановкой батарей и осадными работами.
Гарнизон Нарвы был невелик: 1300 человек пехоты и 200 человек конницы. Хотя он был обеспечен годовым запасом продовольствия, а толстые стены крепости с девятью бастионами, окруженные рвом, надежно укрывали защитников, в русском лагере тем не менее считали, что крепость не способна долго сопротивляться: достаточно было пробить брешь, чтобы завершить дело штурмом. Бомбардировка крепости, начавшаяся 20 октября, без всякого результата продолжалась две недели — ровно столько, на сколько хватило пороха, ядер и бомб. Бомбардировка не наносила сколь-либо значительного урона осажденному гарнизону: в войсках недоставало осадной артиллерии, ядер и бомб. Ниже всякой критики находилась и боевая выучка войск: сильную крепость осаждали полки, большая часть которых не имела опыта войны. Армия, кроме того, испытывала нехватку продовольствия и фуража.
Между тем шведский король Карл XII не стал задерживаться в Копенгагене. В свои 18 лет он проявил незаурядные полководческие дарования и действовал энергично, напористо, целеустремленно. Если к этому добавить личную отвагу, то станет понятно, почему королю без особого труда удалось завоевать и себе, и своей великолепно вымуштрованной и столь же хорошо вооруженной армии репутацию сильнейших в Европе.
Шведский король вновь посадил армию на корабли и, высадясь в Лифляндии, двинулся к Нарве, где он намеревался оказать помощь осажденному гарнизону, а если подвернется удобный случай, то и дать генеральное сражение русским войскам.
Получив известие о приближении неприятеля, Петр уехал из-под Нарвы, передав командование армией только что нанятому на русскую службу герцогу фон Круи. Этот поступок царя трудно объясним, если бы историкам не были известны многочисленные случаи храбрости царя, то можно было бы заподозрить его в малодушии. Скорее всего, Петр недооценил меру опасности и трудностей, выпавших на долю его армии.
Русское командование, зная о движении шведских войск к Нарве, отправило навстречу им отряд под командованием Бориса Петровича Шереметева, поручив ему в удобном месте занять оборонительные рубежи и преградить путь неприятелю на восток. Три дня Шереметев двигался на запад, углубившись на вражеской территории на 120 верст. Здесь ему встретились два небольших швед'ских отряда, по терминологии того времени «партии». Сначала шведы, имея дело с русским авангардом, нанесли ему урон, но затем подоспевшие главные силы окружили неприятеля и разбили его. Пленные показали, что к Нарве движется шведская армия в 30 тыс. человек. Шереметев отступил.
Между тем шведские войска 4 ноября 1700 г. двинулись из Ревеля на восток. Первым вступил в соприкосновение с неприятелем Шереметев, причем действовал он, как и во время первой встречи со шведами, не лучшим образом. Он занял удобную для обороны позицию: «оседлал» единственную дорогу, лежавшую между двумя утесами; ее никак нельзя было обойти, ибо кругом лежали болота и кустарники. Однако, вместо того чтобы разрушить два моста через речушку и изготовиться для сражения со шведскими войсками, Шереметев предпринял спешное отступление к Нарве. Прибыл он туда рано утром 18 ноября, сообщив, что по его пятам двигалась к крепости армия Карла XII. Таким образом, Карл ХП подошел к Нарве столь же неожиданно, как он появился под стенами Копенгагена.