Петра. Часть I
Шрифт:
В классе все смотрели на происходящее, открыв рты, и явно посимпатизировали бы новенькой, если б «наплевать на вас всех» не относилось ко всем.
Спешно приехали вызванные в школу родители Натальи. Папа – ответственное лицо в горкоме, улаживая ситуацию, получил в кабинете директора сердечный приступ. И Наташа, еще раз вспомнив бабушку, вынуждена была отменить планы, дав отцу клятву, доучиться этот год в новой школе. Со своей стороны родители согласились на выдвинутое непокорным ребенком требование: они позволят ей вернуться
«Да, она готова ездить каждый день в школу на метро целый час. Да, все свободное время она отдаст учебе или опять вернется к бабушке, что смерти подобно».
Следующим ударом было предательство юного Ромео. Мальчик Кирилл, в которого так отчаянно влюбилась юная Натали, терпящая страдания в ссылке, сразу после ее перевода в другую школу закрутил новый школьный роман.
Все стало так плохо, как только может быть в пятнадцать лет. Ученики в классе по наущению химички объявили ей бойкот. Наталью, от природы очень общительную, вакуум массового молчания очень угнетал.
Только Петра поддержала опальную девочку. Она была восхищена тем, как эта маленькая белокурая бестия пошла решительно против всех. Петра не знала причин, но догадывалась, что Наташа делает это не по капризу, и за ее поведением кроется большая личная драма.
– Трудно тебе? – Петра подошла на перемене к Наталье, которая, прислонившись к стене, хмуро смотрела в окно.
Вместо ответа, Наташа неопределенно пожала плечами.
– Я не знаю, получится ли у нас дружба, – продолжила Петра, – но я готова тебя поддержать. Я вижу, что тебе очень плохо.
На глазах Наташи выступили слезы, она прикусила пухлые губы, которые предательски задрожали. Петра обняла одноклассницу.
– Не переживай, все будет хорошо…
– Или нет, – пессимистично добавила Наташа.
– Ну, тогда все будет очень плохо, – завершила Петра разговор фразой Высоцкого и они, засмеявшись, обнялись, положив начало долгой и верной дружбе.
***
Петра проснулась от трели телефонного звонка.
– Петрусик, подружка моя любимая, поднимайся, надевай трусы и треники. Мы едем на пикник!
– Наташка, ты не с ума ли сошла? Семь утра, суббота, я хочу выспаться хоть раз в неделю.
– Спать будешь на пенсии! Ты что забыла – нас вчера на пикник пригласили.
– Кто?
– Как кто?! Те двое парней с дискотеки, как ты могла забыть? Один, тот, что с изумрудными глазами и ямочками на щеках, просто ел тебя ими. Наверное, не ужинал в этот вечер. И если ты сейчас не согласишься, он объявит голодовку, умрет, а ты станешь виновницей самоубийства на почве неразделенной любви.
– Стоп! Притормози, прошу тебя. Я уже поняла, о ком ты говоришь. Но мне, если честно, очень не понравился его друг, который, кстати, тоже глазами… того. Только не ел, а раздевал.
– Что факт, то факт. Мне тоже жуть как не понравился этот
– Так, может, ты одна с ними съездишь на пикник? – предложила Петра, зевая.
– Надеюсь, что ты шутишь. Но признаюсь подруга – если бы этот красавчик Мишка так смотрел на меня, я бы у тебя разрешения не спросила. Но, поскольку, парень точно запал на мою подругу, я готова всячески его поддержать, и даже ликвидировать Стасика с повадками Робин Гуда.
– Не знаю, Наташ, ну какой пикник. Я, правда, думала выспаться и потом готовиться. Экзамены же скоро.
– Да фигня это все, сдадим лучше всех. Молодость Петруся, вот что упускать нельзя, – тоном многоопытной женщины произнесла Наташа.
– Уговорила, зрелая ты моя.
– Ура! – закричала в трубку Наташа.
– А когда ты успела договориться с ними? – едва не оглохнув, спросила Петра.
– Когда танцевали, Стас попросил номер телефона и вечером позвонил. Кстати, про Стаса – он сказал, что у него завтра – то есть уже сегодня – День Рождения. Так сделаем ему шикарный подарок – подарим свое общение!
– А куда мы идем?
– Говорю же тебе – на пикник. И не идем, а едем!
– Еще и едем?
– Да! На каких-то развалюхах, но это неважно. Ради любви моей лучшей подруги я готова сесть даже на трактор! Я вообще за любой кипеж, кроме голодовки. Кстати про еду – твоя бабушка уже замесила традиционные пирожки выходного дня?
Семь утра, а по квартире уже разносится запах вишневого пирога и маминого крепкого кофе. Традиция. Утром выходного дня на столе должна быть свежая выпечка.
Петра, позевывая, вышла в кухню-гостиную. Мария Андреевна переливала из турки в маленькую чашку тонкого китайского фарфора черный, густой напиток. Бабушка колдовала над очередной партией выпечки, добавляя в тесто выдавленную из стручка настоящую ваниль. Где она ее только берет. Из ванной доносилось папино: «Меня не любишь, но люблю я…»
– Доброе утро, ба, ма. Вопрос на засыпку: что можно подарить на семнадцатилетие парню, которого я видела один раз?
– А что ты о нем знаешь, кроме даты рождения? – улыбнувшись, спросила мама.
– Надо подумать.
С полотенцем через плечо в гостиную вошел улыбающийся отец. Петра чмокнула его в свежевыбритую щеку и, вдохнув запах одеколона, смешно чихнула.
– Будь здорова, дочура.
– Спасибо. Доброе утро.
– Доброе. Ты же хотела выспаться, не я ли тебя разбудил своим шикарным тенором?
– Хотела. Нет, папуль, не ты. Наташка. Она же, если захочет, Ленина из Мавзолея поднимет. Нас, оказывается, пригласили на пикник мальчики с дискотеки. А я, представляете, про пикник совсем забыла, а у одного из них – День Рождения. В общем, надо ехать, – вздохнув, пересказала Петра.