Петроград-Брест

Шамякин Иван Петрович

Так создалась наитяжелейшая, критическая ситуация для революции, из которой мог вывести партию только стратегический гений Ленина.

Владимир Ильич тут же пишет «Письмо к членам партии большевиков» и «Письмо в Центральный Комитет РСДРП (б)», полные гнева против предателей: «Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии».

Требует неотложного решения ЦК, дает проект постановления: «Признав полный состав штрейкбрехерства в выступлении Зиновьева и Каменева в непартийной печати, ЦК исключает обоих из партии».

Троцким

была проведена сильная «обработка» членов ЦК, чтобы не принять ленинское требование об исключении штрейкбрехеров из партии. Даже Сталин пошатнулся, видимо, желая в решительный момент не допустить раскола. В приписке «От редакции» под заявлением Зиновьева в газете «Рабочий путь» Сталин написал: «Мы в свою очередь высказываем надежду, что сделанным заявлением т. Зиновьева (а также заявлением Каменева в Совете) вопрос может быть исчерпан. Резкость тона статьи т. Ленина не меняет того, что в основном мы остаемся единомышленниками».

Горячий и надменный Каменев, «оскорбленный» определениями, данными ему и Зиновьеву Лениным, подал заявление о выходе из ЦК.

Однако это был блеф, дешевая демонстрация человека без совести и чести. Никуда штрейкбрехер не ушел, потому что это было невыгодно Троцкому, ослабляло его позиции.

24 октября (6 ноября), когда Ленина не было еще в Смольном, Троцкий, верный своей натуре, своей тактике, сам, никем не уполномоченный, выступает в роли «руководителя восстания». Во всяком случае, ему казалось, что он руководит. В действительности он делал только то, что всегда умел делать, — собирал по телефону информацию и грубо кричал на комиссаров Военно-революционного комитета, которые стояли во главе боевых отрядов, готовые идти в бой.

Как «руководил» Троцкий восстанием, можно представить и по тому, что единственным его помощником в ту ночь, не отходившим от него ни на шаг, был Каменев — тот, который за несколько дней до этого выдал врагу план выступления, совершил предательство, за которое расстреляли бы в любой армии.

Троцкий и Каменев очень активничали в тот день.

Протокол заседания ЦК донес два предложения Каменева.

Первое: сегодня без особого постановления ЦК ни один член ЦК не может выйти из Смольного. Как будто все правильно: ответственный момент! Но одна деталь: Ленина не было еще в Смольном и не многие знали, где Ильич. Не хотел ли «тактик» Каменев, зная дисциплинированность Ленина, подобным постановлением вынудить его добираться в Смольный в то время, когда на улицах еще полно было казаков, юнкеров, шпионов Керенского?

Другое предложение Каменева: в случае разгрома Смольного иметь опорный пункт на «Авроре» и развести мосты, чтобы выйти в залив.

Он думал не о победе — о разгроме, о том, как в случае поражения с наименьшей опасностью, под охраной матросов и орудий крейсера, оставить поле боя, сбежать в Финляндию или Швецию.

Ленинский план восстания осуществился. Революция победила. Ленин в такой решительный момент особенно заботился о единстве партии, поэтому под нажимом группы Троцкого согласился рекомендовать Второму съезду Советов Председателем ЦИК Каменева. Но занимал этот высокий пост штрейкбрехер одну неделю.

В критический момент наступления Керенского на Петроград, юнкерского мятежа в столице и жестоких боев в Москве Викжель (союз железнодорожников) обратился с ультимативным требованием о создании нового правительства

с участием всех демократических партий — «от большевиков до народных социалистов включительно». Это значило — меньшевиков, эсеров и т. д. — не только не пошевеливших пальцем, чтобы помочь революции, а, наоборот, помогавших контрреволюции, Керенскому. На четвертый день Октябрьской революции Викжель еще был в силе, под его контролем были железные дороги и телеграф. По телеграфу он обратился с призывом «Всем, всем, всем!» — и пригрозил, что в случае непринятия его условий будет остановлено движение на всех железных дорогах. Забастовка поставила бы в тяжелое положение пролетариат Москвы, которому необходимо было неотложно помочь революционными частями. Ленин это понимал, как никто.

«Переговоры должны были быть как дипломатическое прикрытие военных действий…» «Нужно прийти на помощь москвичам, и победа наша обеспечена», — сказал Владимир Ильич на заседании ЦК.

Но штрейкбрехеры оставались штрейкбрехерами, предателями, их тянуло на сговор с соглашателями, с буржуазией. Каменев, Зиновьев, Рязанов, Быков, Ногин, Милютин выступили за создание так называемого «однородного социалистического правительства». Создалась новая оппозиция. Меньшевики и эсеры, окрыленные поддержкой Каменева, Зиновьева, других соглашателей, потребовали остановить сопротивление войскам Керенского, создать правительство без Ленина и… Троцкого.

Что касается Троцкого, то это было не что иное, как очередной тактический ход. Сам Троцкий и его друзья делали все, чтобы имя Троцкого всегда стояло рядом с именем Ленина. Таким образом Троцкому создавалась популярность у рабочих и крестьян.

Требование о его выводе из «однородного правительства» было таким же блефом, туманом: Каменев и Зиновьев, безусловно, не без благословения Льва Давидовича, хорошо знали, что если их акция удастся, то в результате их торговли с меньшевиками и эсерами соглашение может быть только одно: премьер — Чернов или Авксентьев, министр иностранных дел — Троцкий, никто иной.

Большинство ЦК проголосовало за резолюцию, написанную Ильичей.

Ленин писал решительно, бескомпромиссно: «Центральный Комитет признает, что сложившаяся оппозиция внутри ЦК целиком отходит от всех основных позиций большевизма и пролетарской классовой борьбы вообще, повторяя глубоко немарксистские словечки о невозможности социалистической революции в России…»

«Центральный Комитет подтверждает, что без измены лозунгу Советской власти нельзя отказаться от чисто большевистского правительства, если большинство II Всероссийского съезда Советов, никого не исключая со съезда, вручило власть этому правительству».

Оппозиция погорела. Каменев и Зиновьев подали заявления о выходе из ЦК.

На должность председателя ВЦИК Ленин предложил Якова Михайловича Свердлова.

Пришлось Троцкому вновь спасать своих верных оруженосцев. Хитрого Зиновьева он уговорил сразу же, тот отозвал свое заявление через несколько дней. Однако его «Письмо к товарищу» — документ, интересный необычайным сочетанием лицемерия, фарисейства, возвышения своей персоны и наглости в отношении ЦК и Ленина.

Позже Каменев, Рыков, Милютин и Ногин тоже пожелали вернуться в ЦК. Но Ленин категорически выступил против: «Мы по своему почину его (письмо четверки) в печать не помещаем, а им отвечаем письменно, что назад их не принимаем».