Петров, к доске!

Ларин Павел

— Поговорить? — Снова переспросила директриса, а потом посмотрела на большие настенные часы. — Ну… Хорошо. Я, правда, не представляю, что за разговоры могут быть в такое время. Если ты забыл, во сколько начинаются уроки, то напомню, буквально через десять минут.

— Спасибо, Александра Ивановна. — Кивнул я. — Все знаю, но очень благодарен вам за напоминание. Сразу видно, насколько сильно вы радеете за учеников.

Директриса напряглась еще больше. Видимо, в ее представлении Леха Петров не должен себя подобный образом вести и тем более подобным

образом разговаривать.

— Таааак… И? Слушаю тебя очень внимательно. — Жаба взяла со стола ручку и принялась крутить ее в руке.

— Мне стало известно, что у вас есть некоторая проблема с местным электриком, с весьма популярным в народе товарищем по имени Митрич. Нет! Подождите! Дайте я выскажу свою мысль.

Я подался вперед, даже руку выставил ладонью вперед, едва ли перед носом директрисы, предлагая ей помолчать. Вид этой руки удивил Жабу еще больше. Она уставилась на нее, буквально как кобра на дудочку факира. Но если бы я этого не сделал, директриса сейчас бы уже выпроводила меня из кабинета. По ее лицу вполне было понятно, обсуждать какие-либо свои проблемы с учениками она не собирается. Уж тем более ту, которая связана с Митричем. Видимо, для Жабы это и правда больная мозоль.

— Я могу решить вашу проблему. Но взамен я хотел бы договориться об ответной услуге. И прежде, чем отказать или выгнать меня, подумайте хорошо. Не торопитесь принимать поспешных решений. Я точно знаю, как вам помочь.

— Петров, ты совсем обнаглел? — Вид у директрисы стал ошарашенный.

Причем, именно из-за того, что она однозначно подумала, ученик и правда обнаглел. Жабу до глубины души поразила эта вопиющая, с её точки зрения, наглость.

— Явился ко мне в кабинет и рассказываешь вот такое?

— Александра Ивановна, я делаю это с исключительно глубоким уважением в душе. Но ситуация такова, что мы можем помочь друг другу. Я решаю вашу проблему, а вы закрываете глаза на вчерашнюю ситуацию. По-моему, все предельно честно. Просто, скажите… Если в ближайшее время, до последнего урока, к вам придет Митрич, извинится и торжественно даст обещание больше не вредить, вы согласитесь не говорить родителям то, что планировали?

Несколько минут директриса просто молча пялилась на меня. Именно пялилась. Не смотрела. В ее голове очевидно сменяли друг друга различные варианты дальнейшего поведения. Например, выкинуть меня за шиворот, а потом добавить к списку прегрешений еще одно.

Однако, противостояние с Митричем на самом деле, похоже, выпило из нее все соки. Ну и, что уж скрывать, директриса, конечно, всегда была той еще стервой, однако голова у нее работала, что надо. А еще она умела прикидывать собственную выгоду. Вполне понятно, простые, душевные женщины редко становятся директорами школы. На эту должность ставят при наличие других качеств.

Как говорится, не каждый хороший человек — это хороший директор школы, и не каждый хороший директор школы — это хороший человек.

— Ну… Допустим. — Жаба решительно отложила ручку в сторону. Ее взгляд

изменился. В нем появился интерес. — Допустим, я могу сделать скидку на какие-то неучтённые ранее факторы. К примеру, что своим выступлением на прослушивании вы вовсе не хотели ничего плохого, а лишь поторопились с выбором репертуара.

— А Строганов и дверь? — Тут же уточнил я. Все нюансы необходимо оговаривать на берегу.

— Аппетиты растут… — Директриса усмехнулась, потом вдруг выдала. — Если прямо сегодня электрик не только откажется заниматься вредительством но и ликвидирует последствия оного.

— Идет! — Я вскочил со стула и чисто на автомате протянул руку Жабе, предлагая скрепить договорённость. Правда, в следующую же секунду сообразил, что это, наверное, перегиб, и руку быстренько спрятал за спину.

Еще через минуту я уже стоял за дверью ее кабинета. Пока она не передумала, нужно быстренько провернуть ту аферу, которая созрела в моей голове.

Однако, не успел сделать несколько шагов в сторону лестницы, планируя бегом спуститься вниз, выскочить из школы и отправиться на поиски дядь Лёни, в которого упирался первый этап плана, как за моей спиной раздался недовольный голос старосты класса:

— Ты куда, Петров?

Я обернулся. Наташка стояла совсем рядом. Причем, судя по всему, она не только сейчас здесь появилась. Так понимаю, Деева заметила, что я пошел к директрисе и просто-напросто отправилась следом за мной. Стояла за углом, караулила.

— Слушай, чего тебе надо? — Спросил я Наташку в лоб без всяких экивоков. — Чего ты за мной таскаешься, как привязанная? Заняться нечем?

Вообще не было ни малейшего желания что-то сочинять, придумывать уважительные причины, по которым сбегаю с урока, выкручиваться и тратить время на пустые разговоры.

Да и потом, с какого перепуга она требует у меня отчета? А Деева именно требовала. Ее лицо было максимально серьёзным, взгляд максимально суровым. Я будто снова почувствовал себя женатым, честное слово. Хотя, даже моя официальная супруга вот прямо в такую откровенную позу не становилась никогда. Знала, что я на подобные закидоны отреагирую только одним образом, мягко говоря, негативным.

— Я — староста твоего класса. Я несу ответственность за тебя. — С упрямством полноценного барана заявила Деева и по ее решительному настрою было понятно, она действительно так думает.

Ну или убеждает себя, что так думает. Я бы, пожалуй, заподозрил, личный интерес или симпатию, однако сама мысль об этом выглядела странно. Деева и романтические чувства? Да ну на фиг!

Насколько я помню Наташку, а помню я ее, честно говоря, не очень хорошо, она ни с кем не «мутила». Даже не так. Она вообще была далека от всех этих подростковых историй. То, что по ней сох Кашечкин, это, да. Но сама Деева никогда ничего такого ни к кому не проявляла. По крайней мере, до конца восьмого класса. Что с ней было потом, я не знаю. Как только ушёл из школы, оборвал все контакты с одноклассниками.