Петровна
Шрифт:
Бросив тряпку в ведро, он отер со лба пот и посмотрел на результаты своей работы. Результаты впечатляли — прибранное помещение стало совсем другим. Засохший цветок перекочевал в чулан, и без него атмосфера стала намного живее. А пол, светло-ореховый на вымытой половине, кольнул воспоминаниями о детстве, и, кажется, даже пирогом пахнуло, какой бабуля пекла по праздникам. По этому полу было так здорово бегать босиком, прыгая по квадратам солнечного света, падающим из окошка над дверью. Окно давно заколочено, да и пирогов ему никто не напечет. А жаль, хорошее было время. Видимо поэтому рука и не поднималась выбросить засохший бабушкин
Алмус вздохнул и снова взялся за тряпку.
— Когда я была маленькая, — произнесла Бабазина, протирая шкаф, — мы с родителями жили в деревне. Свой дом, огород, корова… рядом был лес, мы там ягоды собирали, грибы… Хорошее было время. У меня был брат, младший, забавный такой. И сестра старшая, такая важная, вечно нами командовала. Но так она была ничего, хорошая. А у тебя есть кто-нибудь?
Алмус на секунду замер.
— Нет, никого.
И снова продолжил орудовать тряпкой, поймав себя на том, что трет слишком сильно.
— Сочувствую, — произнесла Бабазина. — Плохо, когда братьев-сестер нету. Что случись — и всё. Давно ты один живешь?
«Не скажу!» — хотелось крикнуть Алмусу, но чувствуя себя виноватым перед ней, он ответил:
— Третий год.
— Боже мой, — Бабазина остановилась и, развернувшись, посмотрела на него сочувственно, — Да что за мир у вас такой? Тебе же лет-то всего ничего, как такой ребенок один жить может? Кто-то же должен за тобой присматривать!
— Не надо за мной присматривать! — возмутился Алмус. — Я и сам справлюсь! И вообще, мне пятнадцать, взрослый уже!
— В пятнадцать лет взрослыми не бывают.
— А я взрослый! И никакие присмотрщики мне не нужны! — от возмущения Алмус даже тряпку бросил.
— Тогда зачем ты меня сюда притащил? — вкрадчиво произнесла бабуля. Алмус открыл рот… но вовремя остановил рвущиеся наружу слова. Заинтересованность на лице Бабазины сменилась сожалением. Или ему это показалось? — Ну вот скажи, что я буду здесь делать? Не верю я этим твоим рассказам про любопытство. Не такой ты мальчик, чтобы подобные глупости творить. Признайся, тебе просто стало одиноко, и ты хотел, чтобы у тебя появился рядом кто-то из взрослых, способный о тебе позаботиться?
Голос Бабазины был таким добрым, а слова, словно разбойничий кинжал, метким ударом вонзились в его сердце, что Алмус всхлипнул и, не выдержав, бросился прочь… И оказался пойман сильными мягкими руками, заключен в объятия, где и разрыдался, словно глупый ребенок, рассказав всё, не думая о последствиях.
Корвалол Петровне все-таки пригодился. Сунув таблетку под язык, она попыталась осмыслить сказанное… и не прибить паршивца. Доверие терять было нельзя, поэтому сдержалась. Чувства ее были противоречивыми — она не только злилась, но и жалела этого глупого запутавшегося ребенка, вообразившего себя взрослым. Как бы она сама поступила на его месте? Возможно нашла бы еще более худший вариант. В свои пятнадцать она была куда хуже. Если бы не родители и старшая сестра, может и не сидела
По рассказу Алмуса, ее «извлечение» заказал местный работорговец. Официально работорговля в королевстве была запрещена, поэтому действовали по-тихому, в обход властей, в чем Петровна, в отличие от наивного мальчишки, сильно сомневалась. А еще в этом мире была магия, с помощью которой и обтяпывались темные делишки. Умельцы выдергивали людей из других миров и превращали их в доходный товар. Очень удобно — никто не ищет, делай с ними, что хочешь. А если владельца поймают на горяченьком — так сам он рук не марал, всю грязную работу сделали за него такие вот маги-недоучки типа Алмуса или взрослые, сидящие на мели колдуны. Чего не сделаешь ради денег, когда их нет. Если верить мальчишке, он еще долго держался, отказывался до последнего, но когда погнали с работы, где и так платили гроши, ничего другого не осталось.
Петровну должен забрать заказчик, когда Алмус отправит ему письмо, что работа сделана. Пока о том, что жертва уже здесь, он не знает, и Алмус заявил Петровне, что никакого сообщения отправлять не будет. На вопрос о неустойке мальчишка снова заюлил, но потом сказал, что конкретного срока исполнения не было, так что можно еще что-нибудь придумать. И это давало им небольшой, но все-таки шанс выкрутиться. И теперь, глядя на то, как старательно виновник отмывает кухню, Петровна раздумывала о том, что бы такое предпринять, чтобы вытащить мальчишку из-под удара и самой остаться в живых.
— У тебя, даже дальних родственников нет? Дяди, тети? Бабушек? Дедушек?
Еще один тяжелый вздох.
— Нету. В соседнем королевстве жила вторая бабушка, мамина мама. Но она тоже умерла.
Сватив за хвост мелькнувшую в голове идею, Петровна, скрестив пальцы на удачу произнесла:
— А кто-нибудь кроме тебя об этом знает?
— Эээ… нет.
Они переглянулись с видом заговорщиков. На лице мальчишки появилась робкая улыбка.
— Да, может получиться, — произнес он. — Только вам придется очень хорошо притворяться.
— Можешь не беспокоиться, — усмехнулась Петровна. — Лучше расскажи о вашем мире… И одежду какую-нибудь мне раздобудь.
— Одежда — это запросто, — обрадовался мальчишка, — у меня бабушкиной одежды целый сундук!
И он потащил Петровну на второй этаж.
Комнат наверху оказалось три. Одна — родительская — стояла закрытая, во второй обитал сам Алмус. Третья, тоже закрытая, когда-то принадлежала бабушке.
Бархатистый налет пыли густо покрывал пол, застеленную кровать, низенький столик с гнутыми ножками, уставленный какими-то бутылками, полку с коробками и массивный кованый сундук. Оставляя за собой следы, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.
— Вот, — произнес он, сделав приглашающий жест, словно банкир, предлагающий взглянуть на сейф, полный золота.
Петровне подумалось, что из сундука вылетит куча моли… но этого не произошло. Приблизившись, она заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых лежали темно бордовые растоптанные сапоги немалого размера. Полная дурных предчувствий, Петровна двумя пальцами извлекла сапоги, оставив их в сторону, после чего развернула лежащую под ними вещь… и застонала. Темно-бордовый жилет мог с легкости подойти средних размеров бегемоту. Да, размерчик у почившей бабули оказался немаленький. Впервые за много лет Петровна ощутила себя Дюймовочкой. Не зря, ох не зря соседка Валентина пыталась привить ей навыки шитья.