Петрушка на балу
Шрифт:
– Не трогайте. Просто посмотрите.
– Где вы его нашли? Ах да… на месте пожара, очевидно?
– В нем была пакля, смоченная бензином.
Макаров опустился в кресло напротив.
– Какой же я разиня, – сказал он. – Мой платок. Жена мне его вышила. Бывшая то есть.
Кивнув, Хомяков убрал пакет в папку.
– На разиню, Сергей Петрович, вы не похожи. Тем более, вы физик: захотели бы поджечь, изобрели бы что-то понадежней.
Взгляд Макарова выразил удивление.
– Поджигателем, значит,
Хомяков усмехнулся.
– Менты не так тупы, как в анекдотах.
– Нынче утром, однако, вы были уверены…
– Ну, блин, вы даете! Может, я исповедываться перед вами должен?
– В принципе, блин, не должны, – согласился Макаров.
Капитан невольно улыбнулся.
– То-то и оно. Буду гнуть эту линию: типа вы под подозрением. Я рассчитываю на ваше содействие. Кто-то ведь поджег, Сергей Петрович, козе понятно.
Макаров напрягся.
– Я должен был сам с этим разобраться.
– Вот и разбирались бы! – в досаде отреагировал Хомяков. – Нечего было в прокуратуру капать! На мне ограбление ювелирного, а балетная ваша хренотень… – Капитан похлопал себя по загривку. – Как ваш платок там оказался? Догадки имеются?
Макаров чуть подумал.
– Ни единой. Катя… бывшая жена, два платка мне вышила. Один исчез из кармана брюк, затем – вскоре и другой. Почти полгода прошло.
Хомяков сделал пометку в блокноте.
– Вы огорчились? – осведомился он.
– К делу не относится.
– Относится, Сергей Петрович. Может, кто-то сильно хотел вам досадить. Тот, кто хорошо вас знает.
– Огорчился, – сказал Макаров. – И что это нам дает?
Капитан задумчиво покусывал авторучку.
– Другие платки не пропадали? Не вышитые Екатериной Васильевной.
Макаров взглянул на него с интересом.
– Ход ваших мыслей ясен. Не пропадали. Но, опять же, что это дает?
Хомяков снял фуражку и шмякнул на стол.
– А пес его знает! Но за эту ниточку… С вами пока все, Сергей Петрович. Не могли бы вы пригласить сюда Олю… э-э… Ольгу Николаевну?
Сергей с облегчением поднялся.
– Запросто. И Олю, и Ольгу Николаевну – пришлю обеих.
Хохотнув, капитан пригладил волосы.
Балетмейстер вернулся в зал, и оттуда танцующей походкой вышла, можно сказать, старая знакомая. Она села в кресло и, положив ногу на ногу, проворковала:
– Наконец-то, Виталик. Заставляешь скучать.
Хомяков не сдержал улыбки.
– Почему у тебя лента на шее?
– Сползла. – Ольга расправила бант. – Как успехи, напарник? Расколол королеву бифштексов?
Улыбка на лице капитана погасла.
– Влегкую, – ответил он. – Приковал наручниками к трубе и дубинкой по почкам. Во всем призналась.
– Зачем же так?
– А как ты хотела? Ты ж нас, ментов, знаешь.
Ольга взглянула сердито. И несколько мгновений они, что называется, играли в гляделки.
– За кого,
– За крутого напарника. В милицию служить пойдешь?
Послышалась мелодия из «Лебединого озера», и голос Макарова скомандовал: «Держи спину, Алина! В корсет упакую!» Заинтересованный Хомяков проследовал к дверям зала.
Синеглазая девушка с черными стрижеными волосами, волнообразно двигая руками, танцевала на пуантах. «До чего ж они похожи! – восхищенно подумал Хомяков. Как я сразу не допер?» Тут остроносый паренек с «хвостом» на затылке (таких причесок у мужиков капитан на дух не переносил) поколдовал с магнитофоном. Из динамиков хлынуло что-то забойно-ритмичное, и парень пластично задергался под эту музыку. Синеглазая Алина, подбоченясь, за ним наблюдала. Затем, как бы в досаде, нажала на магнитофонную клавишу. И вновь полилась тема из «Лебединого озера». Девушка возобновила танец на пуантах, а парень в досаде топтался рядом. Хомяков зачарованно замер.
– Работать будем или глазеть? – произнесла Ольга. – Закрой-ка дверь, сыщик.
Капитан неохотно вернулся в кресло.
– Как они успевают музыку менять? Даже без перемотки.
– Монтаж, Виталик, запиши в блокнот. Какого черта ты на меня взъелся?
Хомяков взглянул на нее в упор.
– Почему не сказала, что она жена Макарова?
– Бывшая! – сверкнула глазами Ольга. – Уже четыре года как бывшая!
– Ты сказала: брошенная женщина.
– Одно другого не исключает!
– Разве Макаров ее бросил?
– Какая на хрен разница?! Они собачились перед пожаром! Она, что ли, это отрицает?!
– Не отрицает.
– Еще бы ей отрицать: свидетелей вагон!
Хомяков не сводил глаз с пылающего лица балерины.
– Успокойся, Оль: вдохни и выдохни. У нее же дочь здесь танцует.
– И что с того?! К чему ты дочь сюда приплел?!
– Ну, блин, ты даешь! Мы говорим про Екатерину Митину… не Митину, кстати, а Макарову. Зачем ей поджигать? Насолить бывшему супругу и дочери заодно? Так, по-твоему?
Забравшись в кресло с ногами, Ольга теребила красный бант на шее. Хомяков не торопил ее с ответом, лишь продолжал изучающе смотреть. Ольга вздохнула с улыбкой.
– Кто знает? – пожала она плечами. – Не хочу возводить напраслину, однако… Кто знает, на что способна танцовщица-неудачница с завышенной самооценкой? Женская психология, Виталик, вещь настолько своеобразная…
Возникла пауза. Хомяков терпеливо ждал продолжения.
* * *
Мусоля задачку по геометрии, Ольга искоса наблюдала за старшим братом. Валентин тщательно вывязывал перед зеркалом галстук. Ветерок из форточки шевелил его густые волосы и страничку Олиной тетради. Сентябрь шел к концу, но после дня рождения погода сохранялась теплая и сухая.