Петрушка на балу
Шрифт:
– Ну как, пронесло? – осведомился Локотков, добродушный детина с казацким чубом.
– Проносит в сортире, – буркнул Виталий, присев на край стола. – А у нас это накачкой называется. Короче, работаем, как договорились: вы тут, я там. Все держу под контролем. Закончу с пожаром – переключусь на ювелирный полностью. Если вы без меня не дожмете.
– Шутка, да? – уточнил лейтенант Гафуров. Он был строен, смугл и носил аристократические усики. – Сколько собираешься там копаться?
– Ну, блин, Алим!.. Еще вопросы имеются?
– Где
Виталий двинулся к двери.
– Места надо знать. – В коридоре он объявил следовавшей за ним «группе»: – Потолкуем с Чижом: что-то он крутит. И подскочим в ювелирный. Потом вы прошвырнетесь по «точкам», а я рвану в «Балбес».
Лейтенанты переглянулись.
– Опять, значит? – проворчал Аркадий. – Кому пахать, а кому на танцульки.
Ответом Хомяков его не удостоил. Они шагали по коридору отделения милиции, и после напряженного молчания Алим Гафуров поинтересовался:
– Слушай, почему «Балбес»? Юмор такой, да?
Хомяков пожал плечами.
– Спрошу. Не до того было.
Полдня он прокрутился по делу об ограблении. Ощутимых успехов, увы, было негусто – сплошная рутина. Лишь около трех часов, подъезжая в стареньком «фольксвагене» к театру, Хомяков получил на мобильник сообщение: на одной из «точек» всплыло бриллиантовое колье из ювелирного. Это было уже кое-что. У входа в театр Виталий по телефону распорядился отдать колье на экспертизу.
Дверь в танцзал была приоткрыта, неслись звуки «Аргентинского танго». Хомяков заглянул.
Вся труппа в черных трико, включая балетмейстера и красавчика-продюсера (последний, разумеется, был в костюме), сидела на скамье в качестве зрителей. А две новые пары – одна совсем юная, другая постарше – в бальных нарядах это самое танго танцевали. И, на взгляд капитана Хомякова, танцевали отлично. Балетмейстер, однако, подошел к магнитофону, выключил его, перемотал пленку – и полилась мелодия «Венского вальса». Бальные пары стали танцевать вальс. Мягко и уверенно вели мужчины своих дам, платья которых элегантно развевались. И, стоя в дверях, Хомяков ощутил вдруг, что эти танцульки, черт побери, его захватывают. Он даже головой тряхнул, прогоняя наваждение: надо было работать. Но Виталий, не найдя в себе решимости испортить вальс, стал дожидаться его окончания. Однако продюсер заметил Хомякова, поднялся со скамьи и с хмурым видом двинулся к двери.
– Что-то вы припозднились, – начальственно упрекнул он. – Или поджигатель у вас в кармане?
Этот фрукт раздражал Хомякова все больше.
– У вас возникли идеи? – сухо осведомился капитан.
Продюсер опешил от подобной наглости.
– Какие идеи, по-вашему, должны у меня возникнуть?
– Хоть какие. Новые улики, например, или подозрения. А может вы хотите предложить свою методику расследования? Говорите, я слушаю.
– Ваш сарказм, капитан, неуместен. Искать улики и все прочее –
– Так не цепляйтесь, – отрезал Хомяков. – Где я был, что делал… Жалуйтесь моему начальству, нам обоим проще будет.
Продюсер пригладил седеющую шевелюру.
– Во-первых, я не ябеда. А во-вторых… вижу, Виталий Павлович, вы с норовом. Но я тоже не сдобная булочка и, можете поверить, с вас не слезу. Либо вы найдете поджигателя, либо…
– … отправляюсь в заблеванный сортир подтирать бомжам задницы, – закончил за него Хомяков. – Бросьте на меня давить: толку не будет. – Он кивнул на дверь, за которой те же танцевальные пары исполняли фокстрот. – Что они репетируют? Как называется спектакль?
Продюсер, казалось, прикидывал: разозлиться окончательно или поберечь нервы? И здравый смысл, похоже, победил.
– «Петрушка на балу», – ответил он. – Петрушка – фольклорный персонаж, как вам должно быть известно.
– Ну и?
– Что «ну и»?
– Что у них там происходит?
– Петрушка со своей невестой решают участвовать в конкурсе бальных танцев. Они усиленно тренируются, однако на балу… Виталий Павлович, у меня нет времени. Пусть кто-то другой вам расскажет.
– У меня тоже нет времени, – парировал Хомяков.
– Что-то незаметно. Ей-богу, занялись бы лучше…
Тут в дверях появилась Ольга, на шее которой красовался вчерашний бант.
– Не помешала, мальчики? – произнесла она.
Продюсер поморщился.
– Сколько шарма. И все на пользу.
Ольга томно потянулась.
– Ты разве не торопишься?
– Кого здесь это интересует?
– Никого. Я из вежливости.
– Вежливость идет тебе…
– … как тебе остроумие.
Хомяков расположился в кресле и уставился на эту парочку. Покосившись на него, они слегка осадили. Продюсер сказал почти спокойно:
– Да, я тороплюсь. А расследование пожара ни тпру, ни ну.
Ольга усмехнулась.
– Увяз, бедный?
– Как видишь.
– Ты этого хотел.
Продюсер едва сдержался.
– Можешь не мешать?
– Прости не могу. – Ольга подмигнула капитану милиции. – Макаров назначил меня куратором следствия.
Продюсер хмыкнул.
– Теперь понятно, почему дело ни с места.
– Сегодня только второй день, – подал голос Хомяков.
– Именно! – поддержала Ольга. – О результатах судить рано.
Продюсер взялся за дверную ручку.
– Капитан, если эта девушка с бантом вам помогает, остерегайтесь! – произнес он и вошел в зал.
Ольга плюхнулась в кресло, задрав ноги на подлокотник.
– Как мы его!
Хомяков смотрел на нее изучающе.
– Сними дурацкий этот бант.
Ольга мотнула головой.
– Еще не разрешили.
– Кто не разрешил?
– Не твое дело.
Хомяков продолжал ее разглядывать.
– Странно ты себя ведешь с этим красавчиком.