Петтерсы. Дети гор
Шрифт:
Примерно еще четверть часа Джордж молча лежал с открытыми глазами, прокручивая в голове странный сон, прежде чем решился встать с кровати. Давно он не видел таких ярких и цветных сновидений. Что бы они могли значить?
За завтраком непрерывное щебетание Марты и Эйши отодвинуло остатки ночного кошмара далеко на задний план, но, как выяснилось, ненадолго.
Выйдя из дома, Джордж прямиком направился в издательство. В голове снова и снова прокручивались детали сна, и чем больше он об этом думал, тем сильнее начинало щемить сердце в предчувствии неотвратимой беды. Неизвестно откуда взявшаяся тяжесть стремительно распространилась по всему телу, вышла за его пределы, перебралась на плечи
«Что со мной?»
Начав мысленный диалог, Джордж попытался себя успокоить.
«Это всего лишь сон. Известие о поездке в Россию активировало в мозге все, что я о ней знаю, и вот тебе пожалуйста – волки и медведи в зимнем лесу, а остальное и вовсе игра больного воображения. Обычная поездка на свадьбу. Чего я боюсь? Я же буду рядом и смогу помочь в случае необходимости».
Но противный внутренний голос и не думал сдаваться: «А если нет? Если у тебя не будет возможности? Или просто не успеешь?»
Тревога вновь вонзилась в сердце тонкой иглой. Со лба потек холодный пот. Началось головокружение.
«Стоп!»
Джордж вновь глубоко вдохнул, закрыл глаза, медленно выдохнул и с силой хлопнул в ладоши, очищая разум [22] .
«Это просто боязнь за близких. Нельзя, чтобы она переросла в панику. Ни с кем. Ничего. Не случится. Есть я, есть Майкл – он давно уже не ребенок и может постоять за семью. В конце концов, и женская половина Петтерсов – это вам не фунт [23] изюма. Чего только Эйша стоит со своими „фокусами“, а уж про Марту я вообще молчу, видел бы кто ее на улицах Мессины в дни Сицилийской революции» [24] .
22
Это поразительно, но хлопанье в ладоши действительно помогает сосредоточиться и снять стресс. О подобной практике было известно еще в Древней Японии.
23
Фунт – единица измерения массы. Английский фунт равен 453,6 г.
24
Речь идет об истории знакомства Джорджа и Марты, описанной в книге «Петтерсы. Дети океанов».
Чувство тревоги стало ослабевать. Сердцебиение восстанавливалось. И мысли вновь потекли своим естественным, размеренным ритмом, откинув все ненужное за пределы сознания. Поборов страх, Джордж взялся за ручку двери и рванул ее на себя.
– А, это ты, паршивец! – с порога услышал он в свой адрес. – Ну, наконец-то! Вот я тебе сейчас задам!
Издательство The Petters Family находилось в подвале жилого двухэтажного дома в центре Пензанса и состояло из двух просторных помещений. В первом, куда сразу же попадал посетитель, находилось собственно издательство, а во втором, дальнем, отгороженном стеллажами с лежащими на них рулонами бумаги и коробками с краской, была расположена типография. Голос доносился именно оттуда. А вскоре появился и его обладатель – молодой худощавый мужчина, на ходу вытирающий руки промасленной тряпкой.
Увидев пришедшего, он заулыбался:
– А, это вы, мистер Петтерс! Извините, обознался.
– Ничего страшного, Ларс.
Ларс Нильсон – в прошлом
– Можно узнать, кому адресованы проклятия? – поинтересовался Джордж.
– Стоило вам уйти, сломался печатный станок. Ну, ясное дело, я тут же послал за настройщиком. Больше часа его ждал, он так и не появился. Пришлось лезть самому. – Норвежец показал руки, перепачканные маслом и типографской краской.
– И как успехи, получилось?
Ларс кивнул:
– Еще как получилось, мистер Петтерс! Теперь работает как швейцарские часы!
– Прекрасно! Во всем надо искать плюсы! Теперь мы можем не тратиться на услуги мастера и настройщика. Будешь чинить станок сам, если ты не против, естественно, за прибавку к жалованью.
– Вы очень добры, мистер Петтерс.
– И еще. Хватит называть меня мистер Петтерс. Зови просто Джордж, ты друг нашей семьи, и эти условности ни к чему.
Норвежец вновь кивнул.
– Вот и договорились. – Мужчина понизил голос: – У меня к тебе дело, Ларс.
– Я весь внимание.
– Мы с семьей должны отплыть из Пензанса. Я бы не хотел закрывать издательство ни на сутки, тем более теперь, когда о нем узнали и у нас появились заказы. Поэтому какое-то время тебе придется им управлять. Справишься?
– Думаю, да, мистер… то есть Джордж.
– Отлично. Я знал, что на тебя можно положиться. – Петтерс хлопнул помощника по плечу. – Скажи мне, а книга Марты готова?
– Угу. Как раз закончил печатать перед тем, как станок вышел из строя.
– Я возьму два экземпляра? Один семье, второй отвезу в качестве подарка.
– Естественно, это же ваша книга. Вы вольны делать с ней что захотите. А можно один вопрос?
– Конечно.
– Куда вы отправляетесь?
– Помнишь капитана фрегата, который нас сюда привез?
Ларс хмыкнул и посмотрел на Джорджа.
– Как его можно забыть? Алексей Степанович Самарин – один из тех людей, которые надолго остаются в памяти, даже против твоей воли.
Петтерс добродушно улыбнулся:
– Это точно. Так вот, он решил выдать замуж одну из своих дочек и по этому случаю зовет нас к себе на праздник.
– Ого! Какая замечательная новость! Передавайте от меня наилучшие пожелания влюбленным детям и счастливым родителям!
– Обязательно, Ларс. Ладно, я пойду. Мне еще надо провести кое-какие приготовления.
Норвежец развел руками, словно собираясь заключить Джорджа в объятья.
– О чем речь?! Идите и занимайтесь своими делами. Если что-то будет срочное, я за вами пришлю.
– Спасибо, друг.
Простившись с Ларсом, Петтерс вышел из дверей издательства с увесистым бумажным пакетом под мышкой. Труд Марты, включая все пояснения к терминам и иллюстрации, получился довольно внушительным, не зря же они над ним столько работали. Теперь это была не просто скучная научная книга, а вполне себе красивое подарочное издание, которое не стыдно было презентовать в любом, даже самом высоком обществе.
Приступ паники давно уже прошел, но на душе было по-прежнему тяжело. Впереди был трудный разговор со Стейтемом. И дело было даже не в том, что на него вновь приходилось переложить обязанности по пекарням. Главное, этот ирландский толстяк опять оказался прав. Джордж уже мысленно представлял его трясущийся от смеха живот и извергаемые сквозь всхлипы слова: «А я же тебе говорил!», «Дядя Стейтем знает толк в письмах! Можно к гадалке не ходить!». Петтерс ужасно не любил, когда его друг оказывался более дальновидным, чем он сам, но ничего не поделаешь, ошибки надо признавать.