Петух в аквариуме – 2, или Как я провел XX век. Новеллы и воспоминания
Шрифт:
Вот оно дела-то какие! Как говорится, надо бы хуже, да некуда. Как же Тася теперь, где ее найти?
– Ну, я гляжу, ты совсем нос повесил. Найдется твоя Тася, не горюй! А то пошли до меня… Утешу…
Папиосик оказался доцентом университета Валерием Ивановичем.
С начала учебного года прошел месяц. Она стояла в коридоре в перерыве между лекциями, вдруг он подходит:
– А-а! Так Вы, оказывается, наша студентка! Рад Вас приветствовать в наших стенах! – Здесь хозяин он: добротный синий костюм, модный
Он уже побывал у нее в нокдауне, пусть там и остается: не даст она ему разговаривать сверху вниз…
– Простите, Вы м-мне?
– Да Вы что, не узнаете меня? Летом, в Келомяках?
– Ах, в К-келомяках… летом… Извините… д-действительно. На п-пляже без костюма Вы выглядели к-как-то моложе. – Вот так! Получай!
– На каком пляже? Мы с Вами встретились в лесу. Танцевали на минах… Неужели не помните?
– Помню-помню… В лесу… У Вас еще с-собака была.
– Собака была у Вас. Обученная вынюхивать мины. – Насчет собаки она зря: дала ему удачный ход. Ну ничего: он уже сбавил тон.
– Моей с-собаки, к сожалению, б-больше нет. В живых. И мне т-тяжело, к-когда о ней вспоминают… Т-тем более те, к-кто ее н-не знал… Простите, п-пожалуйста, з-звонок, я опаздываю в аудиторию…
– Да подождите секунду… На каком Вы курсе? Как Вас зовут? – Он легонько взял ее за рукав выше локтя. Катя намеренно резко рванулась, рукав затрещал. Катя выразительно посмотрела на обидчика и, не удостоив его ответом, быстро зашагала в аудиторию.
Она не ошиблась: Валерий Иванович проследил, куда она пошла, выяснил по расписанию курс и несколько дней спустя, вроде бы случайно, оказался к концу занятий у аудитории, из которой она должна была выйти. Через открытую дверь Катя заметила его в коридоре. Она нарочно задержалась, потом взяла об руку Ингочку и другую свою подружку Валю Голубеву и в таком вот составе вышла, оживленно беседуя и в упор не замечая Папиосика. Всё сработало безотказно.
– Здравствуйте, Катя. – Другой тон. Уже успел где-то узнать ее имя. – Простите, пожалуйста, Вас можно на секунду оторвать от Ваших спутниц? – Он обворожительно улыбнулся Ингочке и Вале.
Катинька кивнула подружкам – дескать, до завтра, и отошла с Валерием Ивановичем:
– Насколько я п-помню, я Вам своего имени н-не называла… Что Вы еще п-преуспели обо мне в-выяснить? Н-номер обуви? Тридцать п-пятый: это я Вам м-могу и сама сказать…
– О чем Вы, Катя, я слышал, как Вас называла Ваша подруга… Мы же взрослые люди…
– И значит, н-нормы вежливости нам с-соблюдать необязательно…
– Перестаньте, Катя, Вы же отлично понимаете, что возводите на меня напраслину. Может быть, я нечаянно был в чем-то неловок, так дайте мне возможность замолить мой грех… – «Вот так-то лучше. А то "оказывается, Вы наша студентка!"» – Я хочу попросить Вас… Вы, наверное, любите музыку?.. Я хотел бы пригласить Вас в филармонию, на открытие сезона… шестнадцатого… будет дирижировать Мравинский…
– Спасибо, я очень люблю
– Я прошу Вас, откажитесь от билета или отдайте его Вашей подруге и… и примите мое предложение.
– Подумаю…
Ларька подошел к Катиньке первый. Впервые после перерыва в три с половиной месяца.
– Как ты?
– Спасибо, а т-ты?
– Я? Сдал тогда римскую Тронскому… на нормальную четверку… Перевели на дневное…
– Доволен?
– В общем, да.
Они помолчали, как бывает, когда обмен поверхностной информацией исчерпан, а переход на более глубокий уровень чем-то затруднен.
– Послушай, Катя, я тут был на докладе Жданова. О журналах «Звезда» и «Ленинград». Ну, в газетах было… видела?
– Видела… Как т-тебя туда з-занесло?
– Занесло. Много там непонятного… Может, посидим вечерок, покалякаем?
– О журналах?
– Ну, много о чем. Хочешь, я зайду завтра?
– Завтра? – Завтра открытие филармонии, и она уже пообещала Валерию Ивановичу… Но если она скажет Ларьке, что занята… он может легко согласиться на послезавтра, а может еще три месяца к ней не подойти. И вообще: лишь жертва полная угодна небесам…
– Конечно, Ларик, т-ты же знаешь. Я в-вечерами всегда свободна.
– Значит, заметано. Часов в шесть?
– Тебя накормить? – Катинька говорила так, будто он только утром вышел от нее и не было ни той жуткой сцены, ни мучительных трех с половиной месяцев…
– Потом…
– Потом – с-суп с котом. – Катинькины речевые центры, похоже, еще не отвыкли от пикировок с Папиосиком.
– С котом так с котом. – Ларька поднял за лапки кота Кампанеллу, мирно дремавшего на диване. – Ух и тяжел ты стал, разгильдяй! В суп тебя! Его теперь надо звать не монашеским именем, а Гарун-аль-Рашидом или д'Аннунцием – папским нунцием.
Катинька метнула на Ларьку тревожный взгляд: откуда он мог узнать? Чепуха какая-то… Случайное совпадение? Такого не бывает, потому что такого не может быть.
– Так т-ты т-теперь на втором?
– Угу… Не царапайся… Калистрат Калиострович.
– И легко т-тебя перевели?
– Побегал малость с бумагами…
– И н-никто тебе не п-помогал? («Может, он все-таки случайно знаком с Валерием Ивановичем?») – В голосе Катиньки послышались интонации оперуполномоченного майора Державца.
– Ты что? Кто мне мог помогать?
– У нас тут одна д-девочка знакомая т-тоже п-пробовала с заочного п-перевестись. Что-то у нее не очень-то п-получилось. («Темнит, или правда случайность?»)
– То девочка, а то герой войны! – Он отпустил кота обратно на диван. – Ладно, давай свою кулинарную программу!
Катя быстро собрала ужин, ясно показывавший, что война уже полтора года как закончилась и что восстановление народного хозяйства идет вполне успешно.
– И на доклад Жданова т-ты попал т-тоже как г-герой войны?